Брак по любви

Пот на ее теле остывал, и ее слегка пробирала дрожь, но шевелиться не хотелось. Одеяло почти точно валялось где-то на полу. Кушетка под окном напоминала очертаниями мешок для трупа. Слабый отблеск справа исходил от стенного шкафа без ручек. Комната была такой же минималистичной, как сам Пеппердайн.

– Нет, правда. Я забыла. Инициалы я знаю. «М-р Дж. А. Пеппердайн» на двери твоего кабинета. Все называют тебя Пеппердайн.

– Знаю. Меня зовут Джеймс.

– Джеймс, – повторила она. – А что означает «А»?

– Арчибальд.

– Арчибальд?

– По-твоему, это смешно?

– Арчибальд!.. Еще бы!

Он положил ладонь на ее грудь и обвел сосок большим пальцем.

– Это семейное имя. Уверяю тебя, я не стал бы смеяться над именами, передающимися из поколения в поколение в твоей семье. Ты не против, если я буду делать это, пока ты смеешься? – Он заменил палец ртом.

Они сделали всё. Не осталось ничего, что они бы не попробовали, и ей с трудом верилось, что они сделают это снова. Неповторимое, ошеломляющее, плотское кабаре в темноте. Они принимали все возможные формы. Тригонометрия секса. Ясмин прикасалась к своему телу не реже, чем к его. Ладони на полу, ноги на полу, ладони на его кровати, ноги на его плечах, ладони на стене. Сначала ей приходилось себя подзадоривать. Заварил кашу – не жалей масла. Эту фразу беспрестанно повторял один из пациентов отделения для больных деменцией. Ясмин прогнала ее из мыслей. И освободилась.

Постепенно движения стали менее исступленными, очистились до базового ритма. Он вошел глубже. У Ясмин возникло ощущение, что она погружается внутрь себя через него.

Его рот на ее соске. Она перестала смеяться.

– О боже, – выдохнула она.

Потом они снова лежали в темноте. Ее клонило ко сну, мысли вздымались и опадали, словно океанские волны. Ледяной лебедь, наполненный водкой. Ее пальто на перилах. Сапфир, Ниам потрогала его, а теперь он на дне сумки. Не потерять бы. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Качели, качели. Глаза слипаются. Рания, надо позвонить Рании и извиниться. Надо позвонить Джо.

Ясмин в панике села. Нет, все в порядке. Он встречается с друзьями. И не ждет ее сегодня ночью.

Дыхание Пеппердайна стало медленным и глубоким, и Ясмин вдруг испугалась. Ей не хотелось, чтобы он спал. Она совершила плохой поступок и не хотела оставаться наедине с совестью.

– Значит, можно спрашивать о чем угодно? – Он не заворочался, поэтому она пихнула его и повторила погромче: – Значит, можно спрашивать о чем угодно?

– М-м-м. Что? – Он зевнул. – Да. Не стесняйся.

И в самом деле, что ее интересует? Предыдущие отношения? Он уже сказал, что живет один.

– Теперь ничего не приходит в голову.

– Полагаю, мне следовало бы оскорбиться. Неужели я настолько скучный? – Он перевернулся на спину.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Возможно, он уже знает?

– Ладно.

– Я помолвлена.

– А. Ясно. – Он помолчал. – Поздравляю.

– Я думала, может, ты уже знаешь. В смысле на работе все знают.

– Я не знал.

Она подождала, но он больше ничего не сказал.

– Наверное, надо было раньше сказать, но это не… понимаешь… – Это ни на что бы не повлияло – вот что она имела в виду. Они ведь не собирались строить отношения. – Это был… Просто секс… Так что, наверное…

– Я никому не скажу. Если тебя это беспокоит.

Такого у нее и в мыслях не было.

– Нет. Это меня не беспокоит.

– Будем считать, что ничего не было.

– Но ведь было хорошо, да?

Пеппердайн нашел ее ладонь, но не взял ее, а только коснулся костяшками пальцев.

– Пожалуй, вполне сносно.

– Сносно? – Ясмин легонько ударила его по ребрам. – Сносно? По-твоему, было сносно!

– Средненько.

Ясмин снова его стукнула, и он перекатился на нее.

– Я рад, что не знал.

– Можно я останусь на ночь?

– Да. Я хочу, чтобы ты осталась. Я иду в ванную. А потом нам, наверное, стоит немного поспать.

Пока его не было, Ясмин лежала неподвижно, уставившись в темноту. Это харам. Ну и что? Она попыталась отделаться от этой мысли. Она и раньше не раз нарушала запреты. Это харам. Грех. Неправильно в стольких смыслах. Ну и что? Ну и что? Ну и что? Впредь она будет поступать как вздумается – точно так же, как все остальные. Ясмин попыталась нащупать ночник, шаря по тумбочке со своей стороны кровати. Наверное, упал. На тумбочке ничего, кроме книги, которую она тоже сшибла. Ясмин переползла на другую сторону. Где чертов ночник? Проведя пальцами над изголовьем и вверх по стене, она нашла выключатель.

Вспыхнул верхний свет, и Ясмин ослепленно зажмурилась. Открыв глаза, она вскрикнула. Какой чудовищный кошмар. Под покровом темноты произошло убийство, массовая резня – иначе откуда столько крови? Кровь была повсюду. Кровь на простыне, на подушках, пятна крови на ночнике, обнаружившемся на полу. Кровь на ковре. Кровь на прикроватной тумбочке. Кровавые отпечатки ладоней на стене. Место преступления. Кровь на ее теле. Ясмин вытянула руки перед собой, медленно подняла ладони. Снова кровь. Снова улики.