Брак по-сицилийски

Сознание этой вины будет мучить его всю оставшуюся жизнь.

А воспоминание о Робин в его объятиях останется с ним всегда до конца дней и ночей.

Но пора взять себя в руки, нужно закончить разговор. Ведь Робин, наверное, хочет убежать отсюда подальше и как можно скорее.

— Ты помнишь, утром я завтракал с Вулфом…

Боже, неужели только сегодня утром? Они с Робин этим утром лежали в постели после ночи страстной любви. Все повторилось бы, но Катриона сообщила о телефонном звонке, с которого начался весь этот кошмар.

Кажется, все было так давно, очень, очень давно…

— Конечно, — невыразительно ответила Робин, бледная и неподвижная.

Чезаре кивнул. Ему было больно смотреть на Робин. Что же он сделал с ней!.. И это еще не конец…

— Я не видел Вулфа с… с похорон Карлы. Я тебе уже говорил, мы редко встречаемся, раз в несколько лет. Мы оба деловые люди, нет времени. А как семья не часто собираемся, понимаешь?

— Свадьбы и похороны? — спросила Робин.

— Ну да, — согласился Чезаре, вспоминая, что в черный день похорон Карлы он не говорил ни с кем.

Опустошенный гибелью сестры, он не был способен на пустую светскую болтовню.

Если бы он поговорил тогда с Вулфом, много ужасного могло бы не произойти. Не было бы вендетты против семьи Ингрэм. Он не шантажировал бы Робин, не принуждал бы ее выходить за него замуж. Они могли бы просто познакомиться, хотя бы на том же благотворительном обеде… Все могло сложиться так чудесно…

Но зачем сожалеть о невозможном! Слишком поздно что-то делать, нужно только сказать Робин правду и отпустить ее…

Робин хотелось, чтобы Чезаре наконец сказал то, что собирался, и она могла бы уйти. Пока она еще в состоянии.

— Сегодня мы с Вулфом встретились первый раз после похорон Карлы, — повторил Чезаре, — и, естественно, говорили о ней. Он выражал свои соболезнования, и… Он сказал мне, что видел Карлу вечером накануне ее смерти.

— Ты мне говорил, накануне она обедала с друзьями в Ницце… — нахмурилась Робин.

— В том-то и дело, Робин, — с трудом продолжал Чезаре, — Вулф сказал мне, что, когда он видел ее, Карла обедала с одним человеком. С мужчиной. Как я теперь знаю, это был Пьер Дюпон! — его глаза опасно сверкнули.

Робин прищурилась, вспоминая:

— Но мне кажется, ты говорил, что она обедала с Пьером Дюпоном и его женой Чериз в тот свой последний вечер…

— Они лгали! Лгали оба. Жена лгала, чтобы защитить мужа! — Чезаре принялся ходить по комнате. — На протяжении всей беременности Карлы я просил ее назвать имя отца ребенка, но она скрывала своего любовника, говорила мне, мол, скоро я все узнаю, а когда родится ребенок, все наладится, все будет хорошо. Я понимаю — Карлу поддерживала вера, что, когда появится ребенок, ее любовник оставит свою жену и уйдет к ней.

Сердце Робин заболело. Ей стало ужасно жаль юную, без ума влюбленную Карлу. Больно за ее мечты — она лелеяла их, верила в них, и они в конце концов убили ее…

Чезаре сморщился, как от невыносимой физической боли:

— В вечер перед трагедией Карла и Дюпон вместе обедали, потом пошли в ее номер в отеле. И Дюпон сказал ей, что он никогда не собирался уходить от жены, что он не хочет больше видеть Карлу и тем более своего сына! Невозможно поверить, — покачав головой, он с трудом перевел дыхание.

— О боже… — простонала Робин.

Она была не готова узнать о таком бессердечии и чёрствости Пьера Дюпона.

— Карла чувствовала себя опустошенной. Она обезумела от горя, — глаза Чезаре горели гневом, он переживал перенесенное его сестрой горе и унижение. — Но ничто не могло изменить решение Дюпона вернуться к жене и порвать навсегда с Карлой. Робин, я теперь знаю, как я ошибался, как страшно ошибался, когда говорил тебе, что Карла возвращалась в великолепном настроении, была весела и счастлива утром того страшного дня. Она была в таком же отчаянии, как и твой брат Симон, а возможно, и в большем…

Да, можно понять…

— Не исключено, что именно она была виновницей несчастья, — добавил Чезаре.

— Мы никогда не узнаем, — голова Робин поникла.

— Нет. Но ты понимаешь, как это все меняет?

Она понимала…

— Что ты сделал с Пьером Дюпоном? — вдруг спросила она, вспомнив его страшное, неодолимое желание отомстить за смерть сестры.

— Ничего, — высокомерно ответил мужчина.

— Пока?

— Да. Но не волнуйся об этом, Робин.

— Я была объектом твоей мести, Чезаре, я не могуне волноваться, — горячо уверила она.

Его губы презрительно скривились.

— Такой человек, как Пьер Дюпон, Робин, не стоит твоей жалости и внимания.

Чезаре, видимо, просто не понимает. Не понимает, что она переживает не из-за Пьера Дюпона. Только из-за него, Чезаре. Из-за того, во что превращает его эта вендетта. Неужели он так и не понял — никакие его слова и действия не вернут Карлу?

— Ну а ты, Чезаре? Ты заслуживаешь моего внимания и моей жалости?

— Нет, — прохрипел он. — Я заслуживаю только презрения и ненависти за все, что я тебе сделал. Просить прощения за все зло, которое я причинил тебе и твоей семье, — ничтожно мало.

— Все же можешь попросить, Чезаре, — мягко сказала Робин.