Брак с летальным исходом

– Лоисса. Лоисса, ты слышишь меня? – Она захлопала ресницами. Я произносила каждое слово раздельно и четко, надеясь, что хотя бы так смогу достучаться до одурманенного сознания служанки. – Ты что-то пила недавно? Кто дал тебе зелье? Тебя кто-то заставил?

Она с глупой улыбкой посмотрела куда-то вниз.

– Мил… – начала она, но тут же осеклась, зажав ладошками рот.

Я выглянула с галереи в холл первого этажа и успела увидеть, как от запертой на магический засов двери метнулась куда-то в сторону широкоплечая мужская фигура в белой рубашке. Выходит, «мил», произнесенное Лоиссой, означало «милорд»? То есть это сам лорд опоил кухарку дурманным зельем?

Прислонив Лоиссу к перилам, я выпрямилась во весь рост.

– Милорд Кастанелло! Объяснитесь немедленно! Что вы ей дали? Зачем вы это сделали? – Мой голос звенел от еле сдерживаемого гнева.

Сейчас мне было плевать на приличия и страх перед приступами и душевной болезнью супруга. Одно дело – развлечься с молоденькой служанкой, но совсем другое – опоить ее зельями, чтобы была посговорчивее. А если принять во внимание, что Милорда-кота в последнее время постоянно тянуло к кухарке, от которой из-за регулярного применения дурмана исходил стойкий запах кошачьей мяты, то картина и вовсе вырисовывалась премерзкая.

Внизу хлопнула дверь. Очевидно, лорд предпочел проигнорировать и меня, и незадачливую любовницу. Хотелось немедленно броситься в погоню, догнать супруга и высказать ему все. Во мне кипела такая злоба, что, будь мысль материальной, лорд Кастанелло, вероятно, уже упал бы замертво.

Я успела добежать до середины лестницы, когда услышала стон Лоиссы. Кухарка вцепилась в перила, из глаз ее текли слезы. Лицо было бледным как снег.

– Миледи, – одними губами прошептала она.

И я вернулась. Подставила плечо, помогла служанке подняться. Она повисла на мне, так как почти не могла стоять на ногах.

– Мне плохо, – простонала Лоисса, бессильно уронив голову. – Мил…

– Тише, тише. – Я погладила кухарку по темным кудряшкам. – Все будет хорошо, милая. Сейчас мы пойдем к тебе, и ты ляжешь спать.

Вся моя злость на злосчастную любовницу супруга схлынула, отступила. Мне было отчаянно жаль глупую девчонку, с которой обошлись столь бездумно и жестоко. Не нужно было даже обладать способностями зельевара, чтобы понять, что дозировка дурмана многократно превышена. Счастье, если кухарка отделается отравлением и провалами в памяти.

Сначала некто щедро напоил кота опасным успокоительным, а теперь еще и это…

«Он не жалеет даже тех, кто его сильно любит».

Медленно, шаг за шагом, мы спускались по лестнице вниз. Лоисса глухо стонала мне в плечо, а я изо всех сил старалась не дать ей упасть.

– Это зелье, милая, – успокаивающе шептала я, надеясь, что мой голос удержит ее в сознании. – Скоро все пройдет. Ты только вспомни, кто тебе его дал. С кем ты была ночью? С милордом Кастанелло?

– Милорд, – вдруг оживилась Лоисса, и я настороженно замерла. Я по себе знала, что когда эффект дурмана спадет, воспоминаний почти не останется, и сейчас у меня была единственная возможность узнать хоть что-то. – Мил… он… просил меня. Нужно принять… Вот.

Кухарка вновь зашарила по складкам юбки в поисках карманов и на этот раз нащупала нужный ей предмет. Достав его, она показала мне раскрытую ладонь, на которой лежал наполовину полный флакончик, и потянулась к пробке.

– Он сказал, я должна это выпить, – пробормотала она.

Я думала, у меня уже было достаточно потрясений на сегодняшнюю ночь. Но сейчас в руках одурманенной служанки был пузырек с успокоительным для душевнобольных, такое же день назад подлили Милорду. Жидкость использовали наполовину, а печать и форма флакона однозначно выдавали работу господина Кауфмана. Я просто не могла ошибиться.

Некто велел Лоиссе выпить зелье – и умереть. А доверчивая девушка приняла приказ совершить самоубийство за чистую монету.

Как можно осторожнее я разжала пальцы служанки и забрала флакон.

– Тебе это не нужно, милая.

– Нет, нет! – С неожиданной для одурманенного человека силой она ударила меня по руке. Пузырек выскользнул из пальцев и исчез где-то в темноте под лестницей. – Нет! Я должна!

Я только крепче обняла ее, прижав к себе.

– Тише, тише. Пойдем.

Мне стоило больших трудов увести девушку. В узком коридоре хозяйственной части дома оказалось темно и безлюдно. Вероятно, все слуги еще находились на улице. Путаные объяснения Лоиссы позволили в конце концов отыскать ее комнату, и я с наслаждением отцепила от шеи сведенные судорогой пальцы кухарки и усадила ее на кровать.

– Миледи… – Она путалась в плохо зашнурованных завязках платья.

– Сейчас, сейчас.

Я потянулась было помочь ей, когда услышала шаги в коридоре, а в следующее мгновение дверь отворилась, и на пороге возникла Мелия. Несколько секунд она смотрела на меня и Лоиссу, ошеломленно хлопая глазами.

– Миледи Кастанелло, что вы здесь делаете среди ночи? – Горничная уперла руки в бока. Я кожей ощутила, как в ней при виде меня нарастает привычное раздражение. – И что…

– Мама, – жалобно простонала Лоисса.

Мама, значит. У меня уже не было сил удивляться.