Бракованное чудо

Кукушкина не любила говорить об этом, словно собственная память сжалилась над ней и выкинула неудобную старую историю из головы, но моменты просветления случались. В один из них довелось быть рядом и вытирать ей слёзы, как нашкодившему и раскаявшемуся ребёнку, и гадать, каково это – быть сосудом для Мокошь и бесповоротно разбиться на ничтожные куски, не имеющие более никакой цели.

Тогда я не знала, что очень скоро мне предстоит пройти через то же самое. Знала ли она? Возможно, чувствовала что-то, оттого и прикипела ко мне, слово надеялась, что я окажусь сильнее её и чудом склею разбитое.

Я ещё раз внимательно изучила лицо Пастыря и с радостью поняла, что не ему мне хочется мстить. Он всего лишь служит своему богу, такому молодому и потому нетерпимому к другим.

Это жизнь, каждый цветок по-своему стремится к солнцу.

Варвара была гораздо страшнее в своей роли – злая сестра Недоля, хитростью победившая добрую Долю и жаждущая любой ценой нарушить волю дремлющей Мокошь. Мне придётся найти и вернуть Долю – Кощею, но сначала надо разобраться с детским домом.

Не скажу, что выйти из подземелья было так уж элементарно – представьте, что плывёте против самого сильного течения, какое только можете вообразить, и умножьте противодействие ещё на три, и уже получится слегка похоже. Эти стены действительно обладали фантастической силой, но уже не могли сдерживать меня.

Узкая винтовая лестница за дверью уткнулась в люк, за которым я поймала несколько изумлённых взглядов от людей, до моего появления спешащих по хозяйственным или иным делам, как муравьишки, отлично знающие свою задачу и никогда не отступающие от размеченной другими муравьями тропы.

Наверное, им проще было представить, что эта невообразимая женщина с горящими глазами и в дико измятой одежде просто почудилась в отблесках свечи – игра теней, не более. Все они тут же отводили глаза и ускоряли шаг.

Остановилась и глубоко вдохнула пьянящий московский воздух – запах пирожковых, сосисок и азиатской еды, выхлоп миллионов спешащих авто, дешёвая и тут же рядом неприлично дорогая парфюмерия, цементирующаяся в толпе в монолитный человеческий дух. Этот город умеет хранить секреты.

Прикрыла глаза и представила то, что мне нужно – яркие всполохи пламени, сжатая в металл или пластик разрушительная энергия и чёткие время и место на карте. Не так уж много людей будут думать об этом, так что я смогу их найти.

Мегаполис с готовностью обнажает тайные стремления и я вижу законную добычу – довольно молодая шпана в крохотной съёмной квартире, временные соседи принимают их за обычных приезжих, непрерывно сменяющих друг друга, даже не подозревая, что именно хранится за стенкой.

Пешком далеко. Иду к метро – ни денег, ни телефона, так что около турникета на секунду задержалась, сделав вид, что махнула картой прямо перед его мордой, и просочилась сквозь распашные дверцы, как заправское привидение. Следующий за мной пассажир несколько раз моргнул и нахмурился, силясь понять, что он только что видел, но я аккуратно стёрла недоумение.

В человеческом потоке у входа в метро я была невидимкой, но на платформе уловила резко возросшее внимание – многие из них чуят рядом Мокошь и вот уже десятки глаз буравят мою фигуру, бессознательно притягиваются, как мотыльки к фонарю.

Ещё чуть-чуть, и начнёт собираться толпа, так что я растворилась среди них, стала тем, кого не замечают. На их лицах читается разочарование и обманутая надежда – они озираются и спрашивают себя, почему им только что показалось, что вот теперь всё будет хорошо.

В вагоне битком – раскрасневшаяся девушка напротив так отчаянно переживает из-за экзаменов, что трудно удержаться и не подправить расклад, пускай ей выпадет тот самый билет, который она знает без запинки. Пускай порадуется ещё несколько часов, пока беременность не заявит о себе и ей не придётся волноваться совершенно о другом.

От станции «Молодёжная» уже рядом – панельная девятиэтажка спряталась среди зелени и новостроек дурацкого оранжевого цвета.

На нужном этаже тихо, но я знаю, что они там – сквозь хлипкие стены услышала дыхание и отзвук тех самых мыслей о детском доме в Серебряном бору. Почему-то в моей голове вдруг всплыл дружелюбный Никита, будто ложное эхо наложилось на образ детдома.

Приложила ухо к оштукатуренному бетону – нет, всё верно, вот мои ребята, сидят прямо тут, на кухне. И опасная начинка тоже здесь, спрятана в квартире. Нырнула сквозь стену и первым дело залезла в мозги, хорошенько вычистила любое воспоминание о последнем заказе. Когда проснутся, будет слегка болеть голова и останется недоумение, куда делись несколько последних дней.

План простой – очнутся, грузят всё в фургон и везут прямиком на Лубянку, оформлять чистосердечное признание в комплекте с вещдоками. Жаль, конечно, что даже самый волшебный следователь не сможет выбить ни слова о заказчиках, потому что там ничего этого больше нет.

Они зашевелились, бросились подгонять машину и перетаскивать барахло, шныряя туда-сюда мимо меня, но решительно не замечая – уложились за полчаса.