Бракованные

– Надеюсь, мы оказались не слишком проблемными, – захожу издалека, надеясь плавно подобраться к сути и выудить необходимую информацию, но Евсеев считывает меня мгновенно, он страшно хорошо разбирается в людях, и это порой пугает.

– Нет, не слишком, – притормаживает на светофоре и поворачивается лицом ко мне. – Не хочу обесценивать твои проблемы, но для меня их решение заняло мало времени. Ресурсов потрачено тоже ничтожное количество. Так что даже не думай об этом. Я хотел помочь и помог, на этом все.

– Ладно, – виновато замолкаю, понимая, что Мирослав прав. Нужно научиться уже принимать помощь, особенно после того, как ее попросила, а не мучиться неуместным чувством вины.

– Лучше расскажи, что за история с кексами. – Сворачиваем на мою улицу и замедляемся. Ну, Артем, удружил! Теперь ведь сложно будет отвертеться. Но, может, для нашего общего дела и неплохо будет, если Мирослав тоже узнает что-то вне работы обо мне. Я-то его успела изучить вдоль и поперек. – Если ты не против, конечно, – добавляет, развеивая все мои сомнения. Тонкая манипуляция, но я ведусь, все еще чувствуя себя обязанной за спасение брата от увлекательного отдыха в изоляторе.

– Все просто: когда я сильно нервничаю, то иду готовить. В последний раз немного перестаралась и завалила кухню кексами и тортиками.

– Нужно было принять важное решение?

– Ага, думала, разводиться с вами или нет.

– Тогда это самые счастливые кексы, – с улыбкой тянет Евсеев, плавно паркуясь между густо оставленными машинами.

– Хотите попробовать? – сдуру предлагаю и сжимаю от досады кулаки. Надо же было такое придумать! Он, может, от меня избавиться поскорее хочет и вернуться в свои шикарные апартаменты отдыхать, а тут я с выпечкой. Вдруг она невкусная совсем? Я ведь и попробовала всего два кекса. – Они, правда, уже не первой свеж…

– С удовольствием, – параллельно со мной говорит Мирослав. – Кофе прилагается?

– Конечно, – отвечаю смущенно и немного обиженно, чувствуя, как Евсеев снова проводит между нами черту официоза. Всего лишь коллеги, всего лишь договор.

Выхожу из машины первой и иду к дому. Мирослав быстро меня догоняет, открывает дверь и пропускает вперед. Поднимаемся молча, теперь я особенно чувствую возникшее тягостное напряжение. Неуютно. Неудобно. Не так.

Не стоило ему звонить. Сами бы разобрались. Может, пришлось бы дать взятку впервые в жизни, зато сейчас бы сидела сама дома, набирала горячую воду в ванну и лепила на лицо лавандовую масочку. А вместо этого расстраиваюсь. Ну подумаешь, снова в официальность бросаемся, так ведь и нет ничего в этом плохого. Зато все понятно и логично. Он босс, я подчиненная. Никаких дополнительных смыслов, только работа. А на работе я ведь варю кофе. Так что можно считать это дополнительной сменой.

– Ты в порядке? – спрашивает Мирослав, отставляя свои ботинки в сторону, когда мы оказываемся в квартире. Евсеев помогает мне снять пальто, вешает его на плечики, специально оставленные для него в прихожей, и раздевается сам, оставаясь в темно-сером свитере, который ему чертовски идет. Ловлю себя на мысли, что каждый раз невольно любуюсь, когда вижу его не в костюме. Рубашка и брюки давно стали привычным дресс-кодом босса, а вот когда он одевается как обычный человек, сразу притягивает внимание. – Выглядишь уставшей.

– Так и есть, – вяло улыбаюсь. – Проходи на кухню, она слева. Ванная и туалет там, – указываю рукой в противоположную от кухни сторону. Евсеев снова идет за мной, не решаясь отклоняться от курса.

– Давай тогда я сделаю кофе? – предлагает, останавливаясь прямо за моей спиной. – Покажешь, где у тебя что? С плитой я уж сам разберусь.

Он точно издевается. Или в голову мне маячок, передающий мысли, вшил. Только я начинаю думать о нем плохо, как Мирослав тут же меняет мнение о себе.

– Здесь кофе и все, что нужно для готовки, – открываю шкафчик и показываю на полочки. – Ложки тут, – выдвигаю ящик. – Можно сварить в джезве, а можно в кофемашине.

– Лучше на плите, – улыбается.

– Тогда дотянись до верхней полки, чтобы я не скакала по табуретке. – Поворачиваюсь лицом к Евсееву и застываю. Не ожидала, что он окажется так близко. – А я пока переоденусь.

– Нет проблем, – согласно кивает и, не дождавшись, пока я отойду, тянется через меня за джезвой, мягко прижимая к столешнице. И вроде бы надо возмутиться, вон Кира поколотила слегка за прижимания, но с Евсеевым инстинкт самосохранения отключается. Мирослав ведь адекватный взрослый мужчина, а не вылезший из подросткового возраста парень, чтобы позволять себе лишнее. А это… просто неформальное общение, приправленное поздним вечером, когда стираются границы.

Так ведь бывает. Это все равно, что в темноте ждать на остановке автобус и заговорить с сидящей на скамейке женщиной, которая тоже надеется на скорый приход транспорта. Это не делает нас друзьями, мы просто болтаем, потому что за разговором отступает страх, что из-за угла выйдет бандит с ножом или бросится голодная собака.