Бракованные

– Точно помощь не нужна? – интересуюсь, потому что Савельева как юла кружит по кухне.

– Нужна. Я решила, что кофе мы будем пить в гостиной, для этого там даже столик стоит. Так что разлей пока все по чашкам, а я отнесу сладости.

Делаю все в точности, как просит Ксения. Дождавшись, пока осядет взвесь, разливаю по чашкам, оставляя ей ту, в которой больше пенки. Себе кладу сахар – не признаю горечь в кофе. Не даю Савельевой нести горячие чашки, иду в комнату с ними сам под вздохи помощницы. Ксения молчит, когда мы садимся на диван, сохраняя приличное расстояние друг между другом. А я сегодня продолжаю прощупывать границы как физические, так и моральные, поэтому бессовестно лезу в личную жизнь своей помощницы:

– Я вдруг понял, что ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты замечательный сотрудник, – произношу мягко, встречаясь с изумленным взглядом Савельевой. Да, кажется, я никогда ничего подобного не говорил. Обычно я только ругаю всех за косяки, а хорошо сделанную работу воспринимаю как само собой разумеющееся. Да и с Ксенией мы часто цапаемся по рабочим вопросам: то я потребую отчет сделать за полчаса, то она начнет дерзить. Так и живем: ничего друг о друге не знаем, зато ругаемся как кошка с собакой. Отламываю вилкой кусочек торта и пробую. – Очень вкусно, – говорю честно и работаю вилкой активнее, потому что внезапно проснулся аппетит.

– Спасибо, – улыбается и приосанивается. Довольная, и у меня на душе от этого становится теплее. – Попроси досье у службы безопасности, там все явно интереснее, чем я расскажу.

– Никогда не смотрел за все время работы. Ни у одного сотрудника.

– Доверяешь всем?

– Нет, считаю, что это лишняя процедура, но отменить ее пока никак не могу, – признаюсь открыто. Это дед придумал проверять каждого, копошась в его грязном (и даже чистом) белье. Я же считаю подобную проверку для каждого сотрудника излишней, достаточно упрощенного варианта, который использует большинство компаний. – А сотрудник рано или поздно себя проявит, для этого необязательно ворошить его жизнь.

– Ладно, – соглашается Ксения и заводит разговор, пододвигая тарелку с кексами ближе ко мне. Я стреляю взглядом на часы: без пятнадцати три, ночь в самом разгаре, утром нужно будет ехать обратно к Савельевой, так что на сон, если уехать в течение часа, останется в лучшем случае часа три. Но я ни капли не жалею, что решил спросить у Ксении о ней, потому что ею действительно интересуюсь.

Она начинает с самого детства, находя уместную причину: для дела, «вы же должны знать все о своей жене». Я, не перебивая, слушаю о том, как она училась в музыкальной школе, ненавидя фортепиано всеми фибрами души, как радостно бросила, потому что как раз родился Артем и маме некогда было забирать Ксению после поздних занятий. Савельева говорит, как нашла себя в рисовании, рассказывает о мечтах выучиться на дизайнера, которые давно уже перестали ими быть, потому что суровая реальность заставила выбрать что-то более прагматичное: менеджмент, которым она до сих пор и живет, прекрасно управляясь со всеми рабочими делами.

Ксения рассказывает увлеченно, приправляет слова жестами, иногда смеется, а порой предается приятным воспоминаниям, и тогда уголки ее губ приподнимаются в улыбке. Мне нравится ее слушать. Речь четкая, а голос мягкий. Как будто кто-то заботливо читает сказку на ночь. Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку – беру минуту расслабиться. Ксения продолжает щебетать, а я слушать, но с каждой секундой слова долетают до мозга все хуже. Она говорит о семье, о родителях и отчиме, из-за которого Артем и живет с ней, пока я проваливаюсь в сон, моментально вышибающий в бессознательное.

– Уснул, что ли? – звучит где-то далеко, и я, противясь то ли вопросу, то ли утверждению, давлю из себя сиплое:

– М-м-м, – в моей голове оно звучит как четкое «нет», но тело, видимо, требует отдыха, поэтому совершенно не спешит выбираться из объятий Морфея.

Слишком частое присутствие Ксении каждый день и полное отсутствие личной жизни сказываются сильно – Савельева приходит ко мне в полудреме. На ней тот же фисташкового цвета костюм, только выглядит она иначе. Не такой колючей, что ли, какой всегда бывает в моем присутствии.

– И вот что мне с тобой делать? – звучит растерянно-сексуально, но Ксения медленно и уверенно сокращает между нами расстояние. И что-то мне подсказывает, что ответ ей не требуется, потому что в следующее мгновение она касается моего плеча теплой ладонью. Прикосновение будоражит, оно не такое, как все, которые были. Другое. Она уже не смотрит на меня, как на своего босса. Видит мужчину, и от этого кровь ускоренно несется по венам.

Сердце колотится как сумасшедшее, потому что Савельева опускается на мои колени и тянет край свитера. Стаскиваю его с себя и отбрасываю в сторону, удивленно отмечая, что руки Ксении следуют за одеждой вверх по торсу. Она изучает меня, ласково скользит вверх, пока во взгляде разгорается желание.