Бракованные

– Мама! – густо краснею, а Мирослав за моей спиной прокашливается. Мне вдруг становится смешно, и я первой обнимаю маму. – Прости, я постараюсь держать тебя в курсе. – На душе вмиг становится легче. – На такси поедешь? – виновато закусываю губы. Да, может, расскажи я или придумай правдоподобную легенду для родителей, все вышло бы куда спокойнее. Но тут уж как получилось.

– Я еще не отпустил водителя, он отвезет. – Мирослав достает телефон и быстро печатает, наконец отпуская меня. И мне бы радоваться, да только без его близости становится холодно, и я обхватываю плечи руками. – Я вас провожу, как будете готовы.

Мама собирается мгновенно, будто все это время только и ждала момента, чтобы уехать. Мирослав терпеливо ждет, пока она одевается и снова долго обнимает меня, успев прошептать, что муж у меня очень красивый. Потом, конечно, добавляет, что присмотреться бы к характеру, и уже совсем громко приглашает нас на ужин для более близкого знакомства. Евсеев соглашается и предлагает обсудить детали по дороге к машине.

Только когда остаюсь в тишине, догадываюсь, что Мирослава мама будет пытать не на моих глазах. Ладно, у него был шанс сбежать еще в дверях, а теперь пусть сам отдувается, тем более у него неплохо получается. Собираю посуду со стола, ставлю чистые бокалы и режу сыр. Евсеев теперь точно не уйдет, а у меня после его появления настроение прорыдаться отпадает. Все ведь решаемо, даже мама с неуемным энтузиазмом успокоилась, значит, и остальные скоро забудут. А Ирка… жалко, конечно, что дружба так оборвалась, но справлюсь и с этим.

Когда Мир возвращается, я уже споласкиваю доску и нож от фруктового сока. Он останавливается в дверях кухни, скрещивает руки на груди и наблюдает за мной. Снова приосаниваюсь и смеюсь от самой себя – Евсеев влияет на меня очень сильно.

– И чем ты очаровал маму? – не выдерживаю молчания, которое с каждым мгновением становится все уютнее.

– Понятия не имею. Я до этого не знакомился ни с чьими родителями.

– Ты сказал ей правду. Не боишься, что она пойдет дальше? – задаю гнетущий вопрос, ведь это был один из важных пунктов нашего договора.

– Нет. Я попросил твою маму держать все в секрете до поры до времени, – тянет задумчиво и, не дожидаясь приглашения, берет бокалы, вино и тарелку с сыром в руки. – Давай посидим в гостиной, хочу с тобой поговорить.

И вроде предлагает, а на самом деле все сам уже решил. Не скажу ведь ему поставить все на место, садиться на стул и не командовать в моем доме. Может, в любой другой момент так бы и сделала, но сейчас перечить не хочется, поэтому, взяв оставшееся, тащусь следом, словно это я в гостях, а не он.

Забираюсь в кресло с ногами и верчу в руках наполненный бокал. Мир молчит, сцепляет руки в замок – собирается с мыслями и подбирает нужные слова.

– Зачем ты на самом деле приехал? – облегчаю ему задачу вопросом. Евсеев выдыхает, придвигается ближе и даже наклоняется. – Вряд ли подставить плечо для моих слез – идеальный план на вечер.

– Если очень надо, то пожалуйста, – предлагает, ни секунды не помедлив. И я почти соглашаюсь, с трудом удерживая себя на месте. Потому что перспектива очень заманчивая. Евсеев обнимает горячо и надежно, у такого в руках даже слезу пускать не захочется, а если все же вырвутся рыдания, он быстро успокоит. – Но вообще ты отчасти права. – Немного напрягаюсь, потому что появление Евсеева обычно связано с важными делами, а сейчас я ни на одно из них не способна. В тишине и спокойствии меня настигает откат. – Я вижу, как тебе тяжело, и не хочу, чтобы ты страдала. Пиарщики уже разобрались, фотку по максимуму подчистили со всех сайтов, желающих подлить масла в огонь наказали, и нам остается только переждать эту бурю.

– Ты знаешь, кто слил фото?

– Ренат. Но сейчас не об этом.

– Да, о буре, – улыбаюсь. Голова слегка кружится, и приходится прилагать усилия, чтобы оставаться внимательной. Мне хорошо, можно ни о чем не думать и тихо сидеть в уютной крепости, куда не проберутся репортеры и мерзкие коллеги.

– В общем, я предлагаю уехать ненадолго. Ты не догуляла отпуск, а я так вообще уже лет пять в нем не был. Отдохнем, выждем, пока все перебесятся, и вернемся.

– Кто ты и куда дел Мирослава? Евсеев бы никогда подобного не предложил, – смеюсь, пряча улыбку за бокалом.

Мир игнорирует мой колкий выпад, расслабленно растягивается на диване, ожидая ответа. Он выглядит спокойным, наверняка уже все продумал и даже заказал билеты. Хотя нет, с последним у него определенно туго, это дело обычно на мне.

– Так что, поедем? – Он отпивает вино из бокала, прикрывает глаза, смакуя вкус, а я наконец открыто любуюсь им, не боясь быть пойманной с поличным. Сегодня он променял привычные рубашки и брюки на темные джинсы и водолазку с высоким воротом, но от часов не отказался. Границы окончательно стираются, а легкий протест размывает вино.

– Будем работать над любовью? – цитирую его же, заливаясь румянцем и ни черта не понимая, зачем я пытаюсь флиртовать с боссом, но Евсеев невозмутим: кивает и уверенно добавляет:

– И отдыхать.