Браслет-2

— Что там за шум? — сквозь сон спросила Настя, когда я забрался к ней под одеяло.

— Игорь с Милкой подрались.

— Тю! — открыла она глаза. — Правда, что ли?

— Правда, — обнял я её. — Спи. Они домой улетели.

— А… — зевнула она и, прижавшись ко мне покрепче, хихикнула: — Улятели? Клявать стало неча?

— Угу…

И Настя опять сладко засопела на моём плече.

Глава 9 Помогай

Я забылся странным сном. Это был даже не сон, а, скорее, видение. Оно посетило меня за несколько минут до пробуждения.

Перед моим взором проплывали живописные пейзажи, видимые как бы с высоты неспешного птичьего полёта. Реки, долины, горы, покрытые буйной растительностью, были видны мне, будто сквозь мокрое стекло. Словно дождь только что прошёл, а стекло ещё не высохло.

И вдруг я вздрогнул: изображение потекло, будто на то стекло, через которое я смотрел, снаружи плеснули ведро воды, а когда я вновь сумел что-либо рассмотреть, неспешный полёт продолжался, но пейзаж претерпел катастрофические изменения! Реки испарились, оставив после себя сухие русла, растительность исчезла, вместо неё кое-где торчали только обугленные пеньки самых мощных стволов бывших деревьев, а горы и холмы превратились в оплавленную остекленевшую массу с застывшими потоками лавы на склонах!

Это длилось несколько мгновений. Потом кто-то неведомый опять плеснул воды: изображение потекло, помутнело, а когда вновь возможно стало что-то разглядеть, всё оказалось по-прежнему: леса на холмах зеленели, реки вернулись в свои русла, а полёт неспешно продолжался.

Через несколько мгновений всё повторилось: стекло на миг помутнело, а когда потёки воды схлынули, опять предстала картина страшных разрушений.

Зрелище производило настолько тягостное впечатление, что я ещё раз вздрогнул и очнулся.

— Что с тобой? — Настя приоткрыла один глаз.

— Да так… — Я сел на постели и опустил ноги, нащупывая тапочки. — Приснилось что-то. Спи. Я сейчас…

— В туалет? — уже засыпая, пробормотала она.

Я кивнул, но Настя этого уже не видела: она с удовольствием закуталась в одеяло и свернулась калачиком. Послышалось сладкое посапывание.

Сновидениям значения я не придавал никогда, рассматривая их, как бесплатное кино, но в этот раз «кино» оказалось довольно неприятным.

«Что это было?» — спросил я у браслета.

«Формулировка вопроса недостаточно ясна» — занудил он своё излюбленное, ожидая, что я ему стану сейчас разжёвывать, но я только цыкнул с досадой и поплёлся вниз. Развеяться.

Глянул на часы. Ого! Оказывается, я дрых непозволительно долго: целых шесть часов! Поневоле, станет сниться, чёрт знает, что!

«Как там, наверху?»

Сезам вытащил нос наружу, понюхал и доложил, что «наверху» уже тихо. Буря в стакане улеглась. Значит, пора поднимать паруса.

«Давай, действуй!» — распорядился я и сделал себе крепкого чаю. Расклеился я что-то. Нет той живости, что надлежит. Сезам совсем нюх потерял: мышей не ловит.

Несправедливо обиженный Сезам отозвался, что, мол, животных, называемых мышами, на острове нет. Потому и не ловит. А что касается жизненного тонуса, то он на высоте.

Я усмехнулся:

«Не бери в голову. Это я так, шучу».

С телом да, всё в порядке. Вот только на душе камень лежит.

С чего бы это?…

А… Ну да, конечно… Мир лежит в разрухе, голодный и холодный. И в этом только моя вина. Допустили, как говорится, козла в огород…

Я тяжко вздохнул. Назад дороги нет. Сделано немало. И сделано всё правильно. Я уверен. А предстоит-то ещё больше. И с какого боку браться за это «больше», одному Богу известно.

«Тадж-Махальчик» слегка покачивало: чай в бокале вёл себя беспокойно. Остров выплывал из морской пучины. Все проблемы, связанные с декомпрессией, браслет решал ненавязчиво и неприметно. А, может, их и вообще не было?

«Господи, тебе-то что за дело? — оборвал я себя. — Твоя забота вон — как накормить и обеспечить работой несколько миллиардов оставшихся не у дел? Вот ею, этой заботой и занимайся!»

Занимаюсь. В меру сил и способностей. Сил-то много, хоть отбавляй. А вот способностей… В смысле — ума… И занять-то не у кого. Советчики тянут, кто в лес, кто по дрова. То генератор, то телепатия, то ударная пятилетка… И всё как-то не то. Не панацея.

Ох, и тяжела ты, шапка Мономаха! Царём я себя не объявлял, но обязанностей от этого ничуть не меньше. А то и поболее будет. У того печаль о Руси единственной была, а мне весь мир достался…

Махнуть бы на всё рукой, да в загул пуститься. Как Пашка. А что? Не смогу? Не мужик, что ли, в конце концов? Смогу! Ещё как смогу! Браслет поможет с любым гаремом управиться!..

Только как же с чувством долга быть? Куда от него-то деться?… Нашкодил, и — в кусты?

Ну почему — «нашкодил»? Избавил мир от ядерной угрозы! Разоружил осатаневших фанатиков! Мало, что ли?

Конечно, много! Миллионы людей лишил рабочих мест. Пустил по миру тысячи и тысячи семей. Разрушил устоявшуюся государственную систему. Несмотря на всю её чудовищную суть, она кормила людей. А вот как накормишь их ты, «благодетель»?

Мне стало тошно ото всех этих мыслей, и я вышел на улицу.