Браслет-2

Солнце уже взошло, и ослепительная дорожка пролегла по водной глади океана. Она пробивалась сквозь прибрежные заросли. Разноцветная пернатая живность орала и суетилась в разлапистых верхушках пальм, с любопытством и ожиданием поглядывая на меня.

И эти — туда же! Каждое утро Настя подкармливала их, вот они и выстроились в очередь за халявой.

Ничего, подождёте, пока хозяйка встанет. У меня и без вас есть о ком позаботиться.

И я, не спеша, двинулся по галевой дорожке, вьющейся среди зарослей, к берегу океана.

Из-за птичьего шума я не сразу различил тихий, с присвистыванием, голос, переходящий в шипение:

— Моя сильно извиняйся на такая русский язык…

Я дёрнулся. Буквально в двух шагах от ствола ближайшей пальмы отделилась гибкая фигура, покрытая блестящей зелёной чешуёй. У неё имелись в наличии две руки, две ноги, по типу человеческих. Но это был не человек. Во всяком случае, голова у него была не человечья. Она больше напоминала голову змеи или, даже, ящерицы. Круглые, выпуклые глаза незнакомца неподвижно смотрели на меня.

— Господи! — вырвалось у меня. — Вы кто?

— Ваша… твоя соратник, — проговорил незнакомец, едва заметно присвистывая. Ему, действительно, с трудом давался русский.

«Предновогодние сюрпризы идут косяком», — с тоской подумал я и спросил:

— Как это понимать?

— Мы работать… служить армия Бей, — проговорил тот и добавил: — Как твоя… Моя тоже… подневольник! — с трудом выговорил он.

У меня тоскливо заныло под сердцем:

«Опять двадцать пять! Опять это имя!»

Я внутренне приготовился к самому худшему и тихо спросил:

— Ну и… что вам надо?

Незнакомец впервые с момента встречи моргнул и разразился длинным монологом:

— Бей теперя померла. Моя теперя получай свобода. Моя хотел ходи домой. А такая больше нету. Бей убила мой родина. Кидай мой родина звезда. Мой родина жигай моя солнце!.. Моя теперя никто не нуждай. Моя бродила многа живой планета. Предлагай помощь. Никто моя не нуждай. Каждая-всякая солдата моя прогоняй! Везде своя синсая… ошейник! На рука!

И он понуро опустил голову.

Только теперь я обратил внимание на то, что на его зелёной чешуйчатой руке красуется такой же браслет, как и у меня! Коллега! Вот оно что! Да ещё и оказавшийся бездомным вследствие разбойных действий пресловутого Повелителя. И, к тому же, не у дел, так как войска Бея уже нет. Разбежалось по своим мирам.

— Так ты… так вы просите у меня защиты и помощи? — спросил я. На душе у меня слегка оттаяло, но насторожённость ещё не отпускала.

— Нет! — повысил он голос, поднимая голову. — Моя сам хотеться помогай! Моя сильный! Хочел бывай надым… как это?… нужный! Твой планета имей большой проблема! Моя знай! Моя здеся давно. Моя наблюдай. Но не мешайся! — торопливо добавил он, чисто по-человечески приложив одну руку к груди, а другой отрицательно помахав у меня перед носом.

«Я давно уж тут стою, у крылечка, на краю», — всплыло филатовское к месту, но не совсем ко времени. Не до хохмы как-то.

Я-то — ладно, мы гостям завсегда рады. Если, конечно, это гость, а не шпион.

А остальные? Как им-то его преподнести? Взять ту же Настю? Она ж со страху помрёт, завидев это чудо! Вон он, какой зелёный, блестящий, будто соплями намазанный.

Н-да… Не было печали…

— Твоя плохо не думай! — приложил он руку к тому месту, где у человека, обычно, расположено сердце. — Моя хороший помогай!

«Помогай»… Попугай…

— Зовут-то тебя как, «Помогай»?

Он чуть смешался:

— Моя зовут на твой язык нехорошо. Твоя пускай зовут какая хотеть. Моя бывай согласись!

Кого-то мне его манера разговора напоминала, никак я не мог вспомнить. Что-то такое киношное, или мультяшное…

— Так и будем тебя звать, — улыбнулся я. — «Помогай»!

— Твоя смешно? — И он протянул мне руку. — Моя теперя больше согласись! — Его рот неожиданно разъехался в улыбке. Я бы сказал: «До ушей», но ушные раковины у него отсутствовали. Зато рот оказался полон мелких, ослепительно белых, зубов.

Преодолевая невольную брезгливость, я осторожно пожал протянутую конечность. Неожиданно она оказалась тёплой и жёсткой на ощупь. А я ожидал нечто липкое, мягкое и холодное. Как у лягушки.

— Моя знай: твоя зовут Вовчик! — радостно доложил он, чувствуя в моём настроении перемену в свою пользу. — А твой самка зовут Настя! Моя хорошо понимай?

«Самка»! От такого определения я аж поперхнулся. Шпиён как есть!

«Ты, случаем, в постель ко мне не залезал?» — подумалось непроизвольно, но он, то ли услышав мысль, то ли прочитав по лицу, тут же побожился:

— На моя плохо не думай! Моя культурный! Моя знай какая честный!

— Ладно, — я ещё прикидывал, как поступить. — Что ж мне с тобой делать?

— Моя понимай правильно! — закивал он головой, опять-таки, чисто по-человечески. — Твоя иди заготовить земля… нет… как это?… — запутался он, но я пришёл ему на помощь:

— Подготовить почву?

— Ай! Как моя хотел такая слово сказать! — воскликнул он, радостно улыбаясь и беспрестанно тряся меня за руку. — Правильно! А моя гуляй здеся! Моя ожидай твоя приглашай!

— Ждать приглашения? — подсказал я.

— Так-так! — кивнул он и мгновенно растворился среди зелени.