Брат Андрей, 'Божий контрабандист'

Но я никогда не чувствовал желания продолжать такие разговоры. У меня не было какой-то разработанной системы пересечения границ, и я не мог поделиться какими-то методами с другими, что обеспечило бы их безопасность. Избежать трагедии мне помогали не изобретательность и не опыт, а только то, что каждое утро в каждой поездке я совершенно осознанно вручал себя в Божьи руки и пытался, насколько это было возможно, не предпринимать никаких шагов, не соответствующих Его воле. Но я не мог делать этого за других. Поэтому я, как правило, отвечал таким добровольцам: "Ну, что ж, если мы встретимся за Железным занавесом, то непременно поговорим на эту тему подробнее".

Больше я этих молодых людей не видел.

"Ты знаешь, - сказал я Корри однажды вечером, - если Бог хочет, чтобы мы расширили свою деятельность, Он уже подготовил людей. Но как мне их найти?"

"Попробуй помолиться".

Я засмеялся. В этом была вся Корри. И действительно, я сделал все, кроме одного - я не попросил Божьего водительства, чтобы найти нужного человека. И я помолился прямо на месте. И тут же мне в голову пришло имя.

Ханс Грубер.

Я встретил Ханса в Австрии, где он работал в лагере для беженцев. Он был голландцем, великаном в шесть футов и семь дюймов, массивным даже при таком росте и невероятно неуклюжим. Казалось, у него шесть локтей, десять больших пальцев и с дюжину коленок. Кроме того, он говорил на самом жутком немецком, который мне только приходилось слышать.

Все в Хансе, взятое отдельно, было нелепым. Однако в целом он представлял собой весьма гармоничную личность, обладающую удивительным внутренним единством. Он мог стоять где-нибудь на территории лагеря и час за часом держать пятьсот человек в напряжении только при помощи слов. Однажды я видел, как во время выступления Ханса, когда он говорил на своем несуразном немецком, начался дождь. Но никто из слушателей даже не взглянул на небо. Он умел найти общий язык даже с сорванцами в сиротском приюте. Двести сорок беспокойных детей наводили ужас на любого выступающего, приезжавшего в лагерь. А с Хансом они сидели как завороженные и после ходили за ним по всему лагерю, как ручные овечки.

В тот же вечер я написал Хансу письмо, в котором спрашивал, не чувствует ли он стремления нести проповедническое служение за Железным занавесом. Я сказал, что знаю, куда теперь лежит мой путь. Все газеты в течение многих недель постоянно писали о смягчении условий въезда в Россию для иностранных туристов. Теперь иностранцы могли путешествовать по стране Советов без гидов Интуриста. Я ждал этих новостей так долго! Наступила пора проникнуть в сердцевину коммунизма.

Скоро пришел ответ от Ханса. Он был в восторге. Мое предложение прозвучало для него как исполнение давнишнего пророчества. Когда он учился в шестом классе - дальше он учиться не стал, - он часто смотрел на карту России и испытывал странное ощущение. Словно слышал голос, который повторял: "Наступит день, когда ты будешь работать для Меня в этой стране".

"С тех пор, - писал Ханс, - я учил русский язык, чтобы быть готовым, когда наступит этот час. Теперь я хорошо знаю русский, почти так же, как немецкий. Когда поедем?"

После ответа Ханса наступил очень важный этап в моем служении. Теперь у меня был партнер, и через этот канал Христос удвоил объем работы.

Но до отъезда надо было сделать кое-какие вещи. В первую очередь нам была нужна другая машина. Даже поменяв мотор, мы не были уверены, что "Фольксваген" не сломается в пути. Что касается громоздкого Ханса, я не мог представить, как он поместится в мой маленький автомобиль. Поэтому мы купили новый фургон "Опель". Мы могли в нем спать, и, кроме того, в нем помещалось намного больше Библий.

Но самой сложной проблемой оказалось научить Ханса водить машину.

"Я никогда не смогу", - стонал он, когда в тысячный раз я показывал ему, как выжимать сцепление и переключать скорости. Я считал, что одним из преимуществ совместной работы будет вождение автомобиля по очереди. Я знал, что Ханс не умеет водить машину, но полагал, что научить его будет очень легко. Через шесть часов после начала обучения я понял, что на это уйдет слишком много времени.

Наступил день отъезда, а у него не было водительских прав. Однако в большей части Западной Европы можно было ездить и без них, если рядом с новичком сидел опытный водитель. Мы решили отправиться.

Итак, мы загрузили наш багаж, я обнял одного за другим моих мальчиков, поцеловал Корри, и мы тронулись. Несмотря на большой груз, "Опель" ехал легко. Кроме большего количества Библий, в машине находилось все походное спальное и кухонное снаряжение для двух человек. Из-за большого груза машину чуть покачивало, но я подумал, что нужно дать Хансу возможность попрактиковаться, пока мы не пересекли границу. Поэтому в Германии я передал руль ему.

Но скоро я поспешил обратно на водительское место. За нами на несколько миль выстроился целый хвост машин.

"Ну, что ж, прекрасно, Ханс. Ты немного медленно ведешь машину, но ничего. Опыт со временем придет".

"Я никогда не научусь. Я знаю".