Брат, Брат-2 и другие фильмы

Красный свет, идущий от камелька, неровными вспышками освещал убогую внутренность юрты. Джанга и Бытерхай тихо грелись у огня, наблюдая, как в большом железном котле закипала вода. Привлеченные запахом предстоящего ужина, старики Салбан и Кутуяхсыт тоже выползли из своих углов.

— Еще шевелитесь, гнилушки! — беззлобно и обыденно сказала Мергень, готовившая похлебку. — Только еду зря переводите.

— Не греши, Мергень, и тебя найдет Госпожа, — проворчала Кутуяхсыт.

— Не боюсь я ее.

— Намучит она тебя, — монотонно продолжала старуха. — Руки-ноги объест… Покоришься.

— Раньше умру, ждать не стану, — отрезала Мергень.

— С язвами жить можно, — спокойно сказал Джанга, глядя на огонь. — Хуже, если Госпожа в душу человека проберется…

Мергень не слушала. Она тревожно посматривала в дальний угол юрты, где в полумраке возле маленького ледяного окошка тихо разговаривали Анка с Грегореем.

— Когда увезли тебя, брат сразу забрал скот, а меня выгнал. Говорил всем, что ты через меня захворал. Меня все бояться стали. Не пускали в юрту. С собаками держали. А брат твой говорил обществу, что будет кормить тебя вечно, что послал тебе много…

— Как же, жди… — вяло сказал Грегорей.

— Общество уважило мои слезы и присудило отдать мне половину, а другую, он сказал, тебе послал. Я знала, что врет, но что я могла. От вас дыхание на тот свет не проходит, — быстро говорила Анка.

— А где твоя половина? — оживился Грегорей.

— Что могла я одна?.. — смутилась Анка. — Без земли, без сына… Петручан приютил меня, — тихо сказала она.

— Ааа… — по-прежнему не глядя на нее, сказал Грегорей.

— Деться было негде, Грегорей, — оправдывалась Анка. Слезы наполнили глаза. — Но я не любила его. Я никак не могла забыть тебя. Как познакомились мы… Все хотела увидеть тебя. Хоть разок… Я не жалею, Грегорей…

— Как же! Верь ей! — громко сказала Мергень, помешивая похлебку. — Кто сюда охотой придет?! Заболела она, и люди прогнали ее… Только я одна среди вас здоровая. Тело мое свежее, молодое, без пятнышка, без прыщика. Смотри! — Она вскочила и сбросила платье. — Опорочили вы меня гнилым дыханием, кровью поганой вашей. Закрыт теперь для меня большой мир, — воскликнула она и стала одеваться.

— Чего взбесилась опять? — прокряхтел Салбан. — Разве мы затащили тебя сюда? Твой муж привез тебя, увязал и бросил. Если б я тебя не нашел, комары бы съели или с голоду померла.

— Лучше б померла, чем так, — сказала она, накинув платье, и села. — Зачем эта сюда пришла?! — вдруг зло выкрикнула она, обращаясь в угол, где сидела Анка. — Объедать нас? Снимите с нее одежду! Вымажьте соком своим! Пусть узнает… — Она вскочила и направилась в дальний угол.

Анка испуганно обхватила руками свое платье. Мергень остановилась перед ней:

— Что, боишься? Вот я какая! Помни! Небось слышала обо мне от якутов?

— Слышала… — прошептала Анка.

— Выкипит! Смотрите: бежит! — воскликнула Бытерхай и показала рукой на котел.

После ужина все разбрелись по углам. Анка развязала свои узелки, достала суконную рукодельную шапку и надела на Грегорея.

— Настоящий русский, — весело сказала она и по-якутски потерлась носом о его щеку.

Мергень убирала посуду и растапливала лед в котле. Старики тихо стонали, а Джанга чинил у огня сети и тихо рассказывал Бытерхай сказку:

— В одно утро низенькая старушка с пятью коровами вышла и села коров доить…

— А почему ее так назвали? — спросила Бытерхай.

— Почему? Не знаю… Назвали так. Сидит она, слышит: вдруг зазвенели бубенчики-колокольчики — ножницы упали со стола, молоко пролилось. Посмотрела: на левой стороне дома сидит девушка. Глаза — что два светлых камня, брови — как два черных соболя. Рот из складного серебра. Сквозь белое платье сквозит лунное тело, сквозь прозрачное платье сквозит тело любимое.

После того сын Господина Кровяного глаза Хаджит-Бергень пошел на промысел в темный лес. Сидит серая белка на кудрявой лесине возле дома низенькой старушки…

— С пятью коровами, — торопила его Бытерхай.

— Да… — задумался Джанга.

Открылась дверь, и Анка стала заносить с мороза постели.

— Знаешь, Бытерхай, беги спать! Ноги мои сегодня что-то разболелись. Видать, погода переменится.

Бытерхай расстроилась, но послушно поднялась и пошла помогать Анке раскладывать постель. А Джанга грустно смотрел на огонь и о чем-то то ли думал, то ли вспоминал.

— А что дальше было? — прошептала Бытерхай, прижавшись к Джанге. Они лежали под одним заячьим одеялом.

— Дальше?.. — Джанга совсем уже было заснул.

— Ну, увидел Хаджит-Бергень серую белку возле дома низенькой старушки с пятью коровами, — напомнила Бытерхай.

— Выстрелил он, а стрела попала в трубу, — не открывая глаз, пробормотал Джанга. — Влетел он в дом… Влетел, увидал эту девушку, увидал и умер.

— Умер? — испугалась Бытерхай. — Джанга, не спи! Не спи, милый… — тормошила она его.