Брат-юннат

– Пшённой каши? – совсем смутился я. – Они разве в природе кашу едят?

Тетерина услышала разговор. Слух у неё, вопреки фамилии, был острейший.

– Не знаю, как в природе, а у нас чё дадут, то и жрут. Понял?

– Понял он, понял, – лениво ответил Сергей.

Тетерина свалила нарезанное мясо в кривую кастрюлю, взяла её в руки и подошла ко мне.

– Ты смотри у меня! – Тетерина неожиданно сильно ткнула в меня кастрюлей.

Грудь моя слиплась со спиной. С минуту я пытался вздохнуть, но у меня ничего не получалось. Наконец воздух со свистом ворвался в лёгкие. Я бухнулся на табуретку.

Тем временем Тетерина скрылась в левом крыле, где был проход к страусам.

Сергей посмотрел ей вслед.

– Вот ёлка зелёная!

Он подошёл ко мне и похлопал по спине.

– Не обращай внимания.

Но я не понимал, как можно не обращать внимания на то, что тебя тычут кастрюлями.

Тем временем другие работники успели приготовить в гигантском тазу мешанку для уток-лебедей и разойтись по клеткам. В зоопарке наступил час кормления. Это единственное время, когда здесь царит тишина. Жевать и клевать животные умеют почти бесшумно.

Сергей поднял таз и высыпал остатки мешанки в ведро, где было написано «Пруд».

Мешанки оказалось много. Она горкой выглядывала из ведра. Сергей подошел ко мне.

– Ну как, брат-юннат, жив?

– Вроде бы.

– Тогда бери ведро!

От тяжести плечи мои распрямились, лёгкие расправились. Дышать стало легче.

– Куда идём?

Сергей огляделся, будто вспоминая, что мы должны сделать.

– Идём на пруд! Уток кормить.

Мы пересекли дворик с ванной и пошли между посетителями. Некоторые люди замечали ведро с надписью «Пруд», и на их лицах появлялось любопытство.

Дорога между клетками пролегала по склону. Увлекаемый ведром, я с трудом удерживался от того, чтобы побежать вниз. Наконец мы остановились у водной глади, блестевшей за невысоким чёрным забором.

– Понимаешь, – Сергей отворил калитку, – Тетерина – обычный человек. Таких в зоопарке большинство. Она раньше на фабрике фартуки шила, поэтому и работает, как рабочий на заводе. Без души. Оттарабанит своё и домой. А ведь, чтоб с животными работать – душа нужна!

Мы зашли в калитку.

– Нужно постоянно быть рядом с животными: наблюдать, как они принимают пищу, заносить в дневник особенности их поведения.

Я решил завтра же завести дневник, чтобы заносить туда наблюдения за животными.

– Если подходить к делу серьёзно, то в зоопарке нужно работать без выходных и даже круглые сутки! Только тогда можно увидеть, чего животным не хватает!

Я тут же захотел подойти к делу серьёзно и стал думать, что скажет мама, если я буду пропадать в зоопарке круглые сутки.

Неожиданно водная поверхность передо мной разделилась надвое. Одна половина была круглой и лежала у ног, другая имела прямоугольную форму и находилась на возвышенности. Хотя водоёмов было два, их в зоопарке объединяли общим словом «Пруд».

Между верхним бассейном и нижним прудом находился сложенный из камней водопад, откуда никакая вода, однако, не падала. Вместо воды с него свешивались бурые палки, падали скрюченные кулачки прошлогодних листьев. Правильной работе системы мешал затор. Видимо, водопад давно не чистили.

По берегу нижнего пруда двигалась толпа уток разных цветов и форм. Двигалась она так ловко, что умудрялась не выходить за пределы клочка земли, центр которого обозначала огромная кормушка. Это утиное сборище было похоже на разноцветные стёклышки калейдоскопа, которые то и дело складывались в новые узоры. Но если для получения калейдоскопического орнамента нужно вертеть трубу, то для создания новых утиных узоров никаких посторонних сил не требовалось. Птицами двигал голод.

Недолго думая, Сергей взял у меня ведро и опрокинул в кормушку.

Утки, едва не сбив нас, хлынули к мешанке. С удивлением я услышал, как они рычат друг на друга, хватая зёрна и тёртые овощи. На дороге у таких уток стоять не следовало!

– Смотри! – Сергей ткнул пальцем в середину нижнего водоёма.

Там, на водяной ряби от лёгкого ветра, колебался большущий поплавок, верхушку которого украшали длинные чёрные перья. Он то откланялся влево, то забирал вправо. Казалось, что рыба в глубине трогает крючок, привязанный к странному поплавку.

Неожиданно поплавок перевернулся, и я увидел голову с потрясающе красным клювом. В центре клюва вздувалась огромная шишка, похожая на помидор.

– Пампасный нырок, – объяснил Сергей.

Обойдя скалящихся друг на друга уток, мы стали подниматься по склону, заросшему невысоким густым ивняком.

Рыжее солнце и голубое небо остались над нижней частью Пруда. Своды над нами были зелёными. Деревья шевелили над головами узкими длинными листьями. Деревья будто хотели что-то нам рассказать, но вместо слов выходил только негромкий шелест.

По склону мы вышли на другую сторону зарослей, где снова открылись солнце и небо. Показались лёгкие, как тополиный пух, облака.