Брат на брата. Окаянный XIII век

Говорил великий князь много, убеждал страстно, но Юрия мало кто слушал и тем более верил его словам, ибо этот день для владимирцев был черным. Тогда Юрий Всеволодович, смирив гордыню, попросил владимирцев:

–Не выдавайте меня Рюриковичам. Нужда придет, сам выйду.

До позднего вечера шли через ворота остатки разгромленных полков. Уже перед закрытием ворот в город проследовали Святослав и Иван. Они еще не знали о судьбе братьев и потому были задумчивы и печальны.

Встреча братьев была безрадостной. Над ними тяготело чувство вины за проигранное сражение, а кроме того, тревожила судьба Ярослава и Владимира: живы ли они? Легли почивать за полночь с твердым решением оборонять город. Утром пришедшие от Липицы дружинники были собраны на княжеском дворе. Вид уцелевших в сражении воинов был удручающим, и насчитывалось их не более пяти сотен. Здесь же находились и воеводы: Кузьма Ратьшич, Дорофей Федорович, Жирослав Михайлович.

Выйдя на крыльцо княжеского терема, Юрий, оглядев свое воинство, бодро воскликнул:

–Неча! Стены володимирские высоки и крепки, а противник наш, чай, не дикие половцы, свои, русские мужики. Будем держать осаду!

–Надолго ли нас хватит? Сил маловато, – тихо заметил Дорофей Федорович.

–А нам долго сидеть в осаде и не надобно, – уверенно произнес Юрий. – Скоро пахота, Мстислав ничем мужиков не сможет удержать под стенами города. А что касательно дружины княжеской, так с ней мы управимся.

–Дай-то Бог! – тяжело вздохнул воевода.

–Ты, Жирослав Михайлович, будешь держать ворота. Те, что на Клязьму выходят и на Муром, завали камнями, на другие же поставь человек по тридцать-сорок. Остальные воины твои, Кузьма. Расположи их на стенах и башнях. Тебе, Дорофей Федорович, я поручаю новую дружину собрать. Пошли бирючей по городу, отправь в Боголюбово, Суздаль, Петров. Может, успеют прийти оттуда мужики. И вот еще что: гридей пошли в дозор. Надобно знать, где Мстислав и Константин.

С тревогой и осуждением поглядывали владимирцы за приготовлениями Юрия к осаде. Не внял великий князь их голосам и просьбам, не смирился. Что-то будет?

В воскресенье, когда колокола церковные звали к торжественной службе, к Владимиру стали подходить смоленские, торопецкие, ростовские, псковские и новгородские полки. Казалось, что после Липицы их стало еще больше. Плотным кольцом они окружили город. Поглядывая на его стены, где редкой цепочкой стояли дружинники, они откровенно смеялись, задирая владимирцев:

–Сдавайтесь, пока мы добрые! Не то дымом пустим!

–Спускайтесь со стен! Поди, отдышались, бежамши от Липицы!

–Эй, вояки, чего за женок попрятались? Выходите! Нам вас не надобно. Выдайте князя своего – Юрия. Мы вам нового дадим: Константина!

Но владимирцы сидели за стенами, не отзываясь, озадаченно и не без страха поглядывая на огромное войско. Юрий, Иван и Святослав тоже вышли на стены.

–Пойдут на приступ, не остановить, – заметил Святослав.

–Сам вижу, – угрюмо произнес Юрий и удалился со стены в княжеский терем. Никем не замеченный, он проскользнул в опочивальню и, бросившись на ложе, зарылся лицом в пуховую перину. Хотелось забыться, уйти от невеселых дум, от недобрых людских взглядов, от тревожных вопросов близких ему людей.

«Повержен! Как могло такое случиться? Неуж-то это кара Божья? Но почему? Не самовольством сел на великокняжеский стол, отцом посажен. – И вдруг словно молнией пронзило: – Ярослав! Не одна тысяча новгородцев приняла страшную голодную смерть по его вине, а я не остановил брата, наоборот, поддержал. Грех на мне великий, и я тот грех разделил с ним и кару Божью тоже. Вот оно – возмездие! Надобно выйти из города и испить чашу позора и унижения до конца. Такова воля Всевышнего!» – решил Юрий. Но ни в этот день, ни на следующий он этого не сделал. И только пожары в городе, которые случались две ночи подряд, подтолкнули его к важному шагу.

Утром в среду Медные ворота города распахнулись, и Юрий, простоволосый, в синего цвета шелковом кафтане под отороченным куньим мехом плащом, перепоясанный шитым золотом поясом, на котором висел меч, выехал в стан Мстислава Удалого. Чуть позади следовали за ним его братья – Святослав и Иван. Они не согласились дожидаться решения их судьбы в городе, а поехали со старшим братом. Весь город высыпал на стены, но только великая княжна Агафья Всеволодовна вышла за город проводить мужа, может быть, в последний раз.

Мстислав Мстиславич и его брат, смоленский князь Владимир Рюрикович, сидели за походным столом в шатре. Псковский князь Владимир сидел здесь же, чуть поодаль, на отдельном стольце. Константина среди них не было.

Юрий, оставив братьев у входа в шатер, перекрестившись, перешагнул порог. Стремительно пройдя вперед, он снял с пояса меч и положил его перед князьями. Затем отступил и, гордо вскинув голову, произнес:

–Я в вашей воле. Судите! Об одном прошу: пустите вольно братьев меньших. За мной шли, с меня и спрос.