Брат на брата. Окаянный XIII век

Не обошло веселье и княжеский двор. Великий князь Юрий Всеволодович решил женить своего старшего сына Всеволода на дочери киевского князя Владимира Рюриковича. В Киев за красавицей-невестой владимирский князь отправил своего брата Святослава. Тот воспринял предложение Юрия с большой охотой, ибо уже давно не выезжал из своего удела. Вместе со Святославом во главе почетной охраны ехал и посольский боярин Роман Федорович. Накануне отъезда Юрий Всеволодович позвал Романа в харатейную палату и вел с ним долгий разговор. О чем шла речь, никто не знал, но что тайный разговор состоялся, довели до Святослава тут же. Тот старшему брату ничего не сказал, но обиду затаил и к Роману приставил своего доверенного человека, поручив ему не спускать глаз с посольского боярина ни днем, ни ночью.

В Ростове, где Святослав остановился на отдых, к нему присоединился князь Василько Константинович, пожелавший тоже поучаствовать в сватовстве дочери киевского князя, а главное было то, что молодому ростовскому князю страсть как хотелось посмотреть Киев.

До стольного града Южной Руси ехали не спеша, перемежая утомительную езду с охотой, пирами, которые устраивали князьки и воеводы городов и городков, стоявших на пути владимирского посольства. Великого князя Белой Руси уважали, боялись и потому стремились выказать милость его родственникам.

О намерениях Юрия Всеволодовича в Киеве знали и потому встречали князя Святослава колокольным перезвоном. Сватовство было желанным, хотя невеста и не видела своего суженого, да кто ее об этом спрашивал, и проходило весело в пирах и гуляньях.

Накануне отъезда киевский князь Владимир Рюрикович принял Романа Федоровича по его просьбе тайно. Усадив посольского боярина напротив себя, князь строго спросил:

— Почему грамоты доверительной Юрий Всеволодович не дал? Как верить тебе я могу, человеку, мне неведомому? Может, ты замыслил что недоброе?!

— Прости, великий князь, но вина в том не моя. А то, что речь поведу по воле князя владимирского, подтвердит словом своим и святой клятвой епископ Киевский. Дозволь слово, государь?

— Слушаю, — кивнул Владимир Рюрикович.

— Не как князь Белой Руси, но как родственник обращается к тебе Юрий Всеволодович. По-родственному просит в тайне сохранить разговор. А дело в том, что беда идет непрошено, горе и слезы людские несет она, разорение земли володимирской и всей Руси.

— Как я разумею, о татарах речь ведешь?

— О них, государь.

— Так чего же хочет Юрий Всеволодович?

— Помощи, государь. Помощи и союза.

Владимир Рюрикович рассмеялся и, прокашлявшись, с возмущением заговорил:

— Не ему, а мне помощь нужна! Не у рубежей земли володимирской татарва стоит, а тучей грозовой над головами нашими висит! Хитрит князь Юрий. Но хитрость его ему же боком и выходит. Неспешно шел к Калке, да ноне спешит град свой защитить!

Киевский князь подскочил с кресла, в котором сидел, и нервно зашагал по горнице. Владимир Рюрикович понимал, что неспроста Юрий Всеволодович взывает к родственным чувствам, видимо, знает то, чего он еще не ведает. Но владимирский князь тоже знает не все: неведомо ему, что нет в Южной Руси меж князей согласия и зарятся на великий стол киевский Михаил черниговский и Изяслав Мстиславич смоленский, что половецкие ханы, по милости его нашедшие приют в земле киевской, затаились и ждут только случая, чтобы самим властвовать. Видимо, и Юрий Всеволодович силу порастерял, коли своему родному брату доверия нет.

Уняв волну негодования, киевский князь опустился в кресло.

— Слышал я, что голод опустошил землю, так ли это? — помолчав, спросил он.

— Да, государь. Победствовали, — кивнул Роман. — Доселе еще от лиха не оправились.

«Так вот почему сватов Юрий Всеволодович прислал… Ослаб владимирский князь, союза ищет. Поди, и Рязань голодовала. Сейчас бы пройтись с дружиной по Белой Руси», — мелькнула коварная мысль.

— Вот что, боярин, князю своему передай, что коли татарвя придет в землю володимирскую, то я приду с дружиной и князей меньших приведу, но и он, доведись мне сойтись в битве с темной силой, приведет свое войско. Союза нашего таить не след. Вместе со свадебным поездом направлю во Владимир посольство с грамотой.

Поняв, что разговор окончен, Роман встал, поклонился и решительно произнес:

— Скажу тебе, великий князь, то, чего не осмелился бы сказать Юрию Всеволодовичу: пройдет лето, наступит осень, земля одарит мужика житом, и с первыми морозами пойдут татары из Дикого поля на булгар.

— А почему не на Киев? — удивленно вскинул брови князь Владимир Рюрикович.

— Верь мне, великий князь: не набрали еще татары силы для похода на Русь. Хотя и кровью полита Калка, а держит хана Бату настороже.

— Гладко говоришь, боярин. Речь твоя и князю Юрию по душе бы пришлась. Но наперед загадывать да за татар решать — последнее дело. Поживем — увидим.

3