Брат Теней

Жофре сунул пальцы в сумку и сжал талисман Куа-эн-иттер. Это был его единственный пробный камень, а материалы асша быстро предупреждают об опасности. Он так сложил руку, чтобы те, кто за ним подглядывал, не разобрали, что он делает. Зажав камень в ладони, он поднёс его к тарелке, подержал над кушаньем, а потом погладил его поверхность. Яйцеобразный талисман не делал никаких намёков на таившуюся в нём жизнь, хотя был по-прежнему тёплым на ощупь. Что ж, надо положиться на случай. Жофре давно стал недоступным для действия всех ядов на Асбаргане, придётся надеяться, что это свойство не подведёт его и здесь. Они не положили ему столового ножа, а его собственный забрали. Ему пришлось есть руками, как какому-нибудь крестьянину, хлебавшему из миски. Но он принялся есть, медленно пережёвывая каждый кусок с большой тщательностью, готовый к тому, что какой-нибудь кусок окажется другого вкуса, хотя этого не произошло.

Они дали ему клочок ткани, чтобы вытирать жирные пальцы, и, перебирая её в руках, Жофре снова занялся изучением стен, смежив веки, словно в летаргии, которая наступает на сытый желудок.

Глава 13

– Сиятельная леди! – Горничная заикалась, да к тому же говорила хриплым голосом. Если её, называющую теперь себя Драгоценная Тайнад, должны хорошо обслуживать, надо кое-что сказать про выбор слуг. Эти офф-велдерские жучки должны рано или поздно заползти в расставленные ею ловушки.

Однако Тайнад, хоть и не показывала этого, была удивлена, что этот напыщенный дурак – хозяин дома – созывает собрание. Она ожидала, что первая встреча пройдёт наедине, что ей не предложат появиться за столом, усаженным дураками, и есть на людях. Даже равнинные лорды имели лучшие манеры, которые не позволили бы им отнестись так к Драгоценности высшего ранга! Но чего приходилось ожидать от тех, кто не получил воспитания исша?

Надо надеть то платье, которое она предназначала для этого первого случая, хотя оно может оказаться слегка неуместным. Правда, Властитель наверняка не имеет понятия о подборе нарядов, принятом в Доме Драгоценных.

Она стояла, предоставив неуклюжей горничной расправлять туалет у себя на плечах, но после этого отправила девчонку и сама застегнула пояс, придала воротнику нужный наклон, а потом подошла к широкому зеркалу, чтобы надеть диадему на лоб. Отступив назад, она окинула критическим взглядом своё изображение.

Её специально набелённая кожа слегка розовела под пудрой цвета слоновой кости. Волосы, которые отращивались много лет, чтобы достичь длины, приличествующей красавице Драгоценностей, были очень тёмными, составляя контраст с её почти прозрачным платьем, постоянно переливающимся, но не до чёрного тона, а при ходьбе отдававшим кроваво-красным. У неё были хорошие черты лица, на котором застыло натренированное выражение неподвижной маски, предназначающееся для использования на людях.

Она прекрасно приготовила своё оружие, оставалось увидеть, как ей удастся им распорядиться. В зеркале она заметила лицо своей горничной. Глупая девчонка не ушла, а лишь передвинулась к двери, пребывая в подобающей степени страха, смешанного с восторгом; можно было надеяться, что то же впечатление удастся произвести и на собравшуюся к ужину компанию.

Горничная поспешила распахнуть перед ней дверь, и Тайнад пошла, шелестя шёлком, сверкая непрестанным переливанием цветов. По крайней мере, у драгоценности хорошая оправа. По обеим сторонам двери стояли четыре стражника по стойке «смирно», не смея посмотреть ей в след, после того как оправились от первого потрясения. А комендант, шедший впереди, спешил, как пёс, возвращающийся к своему хозяину.

Они пересекли холл, прошли мимо нескольких открытых или приоткрытых дверей. Тайнад прекрасно сознавала, что на неё смотрят. Она черпала энергию в эмоциях, вызываемых у людей её видом. Простые, очень простые эти цсекийцы, они определённо не знакомы с Драгоценными. Интересно, все ли их женщины такие коренастые и неуклюжие, как эта её горничная? Вероятно, у неё не найдётся соперницы, но нельзя быть слишком самоуверенной. Иногда вкусы офф-велдеров оказываются такими странными.

Комендант ввёл её в зал с высоким потолком и пронзительно-яркими стенами, при виде которых она подавила дрожь отвращения. Точно в центре этого чересчур длинного зала располагался подиум, на котором стояли стол и несколько стульев, каждый из которых был покрыт чехлом, цвет которого вызывающе резко не соответствовал соседним. Один из мужчин, занимавших эти стулья, поднялся и стал спускаться, прижимая руки к груди своего расшитого камзола, что явно означало приветствие. Командующий армией…