Братья

– Ну да, – сказал я, придерживая Фудзи.

– Так что же, ты попросил меня выйти из-за кошки? Неужто хочешь прикупить ей что-нибудь? Например, ошейник с драгоценностями.

– Да нет, кошка здесь ни при чем.

– Ну, слава богу! Терпеть не могу, когда наряжают животных.

Я поглядел поверх ее плеча, которым женщина загораживала дверной проем.

– Что ж, уверяю, эта животина смогла бы изменить ваше мнение. Но я приехал затем, чтобы потолковать с вами об одном человеке, которого мы оба знали. У вас найдется пара минут?

– Меня ждет тетя. Если вы обратили внимание, у нас торговля, и мы должны поторопиться открыть магазин к нужному часу, – ее тон немного смягчился.

– Мы можем войти? – спросил я.

– Мы? В смысле?

– Фудзи не вызывает у людей аллергии, не линяет и не пахнет. На самом деле она куда чистоплотнее меня самого.

– Вы мне сейчас напомнили пару анекдотов, – сказала женщина.

Я расправил завязанные в хвост встрепанные волосы.

– Ну и как? Может, сделаете исключение для моей красавицы, как некогда Лонгтин позволял вам приводить собаку в «Выстрел»? Он же и познакомил меня с одним из ваших учеников, Аво Григоряном.

Казалось, Валентина теперь и взглянула на меня по-другому. Моя шевелюра больше не выглядела бахвальством молодящегося перестарка – она означала упорство в ее отращивании. А шрамы на лбу, татуировки были началом моей повести.

Я объяснил ей, как нашел ее адрес и зачем приехал в этот город на пару часов: узнать, где сейчас может быть Аво. Это все равно что потерять ребенка, добавил я, и женщина сделала приглашающий жест.

Когда я рассказал Броубитеру о своем брате, тот сразу стал выискивать Гила в толпе. Я описал его таким, каким запомнил в начале пятидесятых. После этого Броу принялся наблюдать за зрителями, молодыми парнями на бензоколонках, присматривался к гостиничным швейцарам или к студентам колледжей, которые наполняли бары после боев.

Куда бы он ни бросал взгляд, он тотчас узнавал копию моего брата. И ведь точно – та же квадратная челюсть, те же волнистые, умащенные брильянтином, волосы, та же трикотажная рубаха и подвернутые джинсы. В пятидесятых это было бы в порядке вещей, так одевались все – но теперь, в конце семидесятых – начале восьмидесятых, это заставляло мое сердце подпрыгивать в груди. Некоторые даже щеголяли с зачесанными налево вихрами, совсем как у Гила, но стоило мне подойти поближе и присмотреться, как парень настораживался, спрашивал, что мне нужно, и инстинктивно загораживал свою подружку или товарищей, как будто я представлял бог весть какую угрозу для них. И конечно же вблизи тот или другой парень совсем не был похож на Гила. Стоило им заговорить или даже шевельнуться, и всякое сходство с братом удивительным образом пропадало. С Аво было совсем наоборот – хоть он и был внешне полной противоположностью Гилу, но его жесты, повадки, привычка медленно моргать обоими веками сразу, пережевывать еду – сразу же делали его копией моего брата.

Даже то, что он постоянно таскал на себе эту красную поясную сумку с деньгами, напоминало мне Гила, о чем я и сказал Броубитеру:

– То, что ты щупаешь ее на себе каждую минуту, еще не означает, что это твой текущий счет. Ты не доверяешь банкам? Гил тоже не очень-то верил им. Все свои деньги он хранил в стареньком проигрывателе. Все колонки были забиты купюрами, а сам проигрыватель заполнен монетами, словно дно колодца желаний. Мне кажется, он бы тебе понравился. А ты – ему.

По тому, как шарахались от меня случайные прохожие, можно было подумать, что я какой-то маньяк или грабитель… Но как же загорался Аво, стоило мне заговорить с ним о моем брате! Довольно долгое время эта тема оставалась единственной в наших разговорах.

После перепалки с теткой (я все равно ничего не понял) Валентина провела меня в помещение магазина. Витрины блестели желтым и белым золотом, платиной, жемчугами, изумрудами, топазами и лазуритом. Последний вызвал в моей памяти далекий образ – серьги из лазурита постоянно носила моя бывшая жена.

Женщина открыла металлическую дверь, за которой находились касса и сейф, напоминавший кладбищенский склеп. Торчавшая у сейфа тетка смерила меня подозрительным взглядом. Мы прошли через подсобное помещение и оказались в небольшой задней комнате с викторианскими креслами и накрытым кофейным столиком. От маленьких чашечек поднимался пар.

– Только не говорите мне, что ваша тетя сервировала кофе специально для меня.

– У нас всегда все готово для приема гостей.

Тетка, оставшаяся сторожить сейф, немного подалась вперед, чтобы одновременно видеть и нас, и входную дверь.

– Скажите ей, что я сейчас чувствую себя как будто на смотринах у родителей моей девушки.

Валентина перевела. Тетка что-то ответила. Женщина засмеялась, но слова ее тетки остались без перевода.