Братья

Йоханнес сосчитал сдачу, полученную от продавца. Монеты здесь были потяжелее, чем дома, в ГДР. Он еще никогда не бывал в Западной Германии. Министерство тяжелого машиностроения ГДР посылало его во многие страны: в Египте он был инициатором строительства промышленного предприятия, в Африке и Азии вел переговоры с правительствами развивающихся стран, и только государства Западной Европы—особенно ФРГ—оказались вне сферы его деятельности. И даже когда вышел на пенсию, Йоханнес никак не мог решиться съездить на Запад, не желая испытывать на себе того высокомерного отношения, с каким не раз сталкивался во время работы. Да чего он там не видел? Йоханнес вполне довольствовался телепередачами. И потом, он не знал, поймет ли после стольких лет «тех» немцев. Но вот три месяца назад пришло приглашение. Брат Юлиус и кузен Генрих, старший в роде, писал, что хотят снова пригласить всех Ристенпартов вместе с женами и мужьями на традиционный сбор. И эта идея захватила его: сейчас или никогда. Ристенпарты возрождали старую традицию. В годы его детства, вспомнил Йоханнес, да и позднее, когда он со своей женой Гертрудой приезжал сюда, в Гослар, на встречи рода Ристенпартов, торжества всегда начинались с посещения кладбища. Те, кто опаздывал, шли в одиночку. И Йоханнес, следуя внутреннему призыву, отправился сейчас туда же.

Дорожную сумку он запер в автоматический камере хранения. Как часто проходил Йоханнес под этим шлагбаумом через пути, направляясь на кладбище. В юности ему казалось, что умершие никуда не исчезли. За них молились, о них часто говорили, они и после смерти продолжали оставаться в семье. Ребенком он считал, что они просто в отъезде.

На Хильдейсхаймерштрассе стояло новое панельное здание магазина «Гарцкауф» Через широкие двери входили и выходили люди с тележками для покупок. Рядом над бензоколонкой развевались рекламные транспаранты фирмы «Мультивэше» Далее расположилось предприятие «Р.Платео—надгробные памятники». Подростком он здесь часто останавливался в раздумье над словами бабушки, матери отца, которые она произнесла на смертном одре: «Не кладите на мою могилу тяжелый камень—мне трудно будет воскреснуть».

Деревья на кладбище напоминали огромные зонты, с которых капала вода. Йоханнес вдыхал аромат сырой земли, смешанный с запахом ряски, компоста и увядших букетов. Цветы с каштанов осыпались на плющ и грядки тюльпанов. Гробницу он нашел сразу же. Над голубовато-серыми чугунными воротами с ромбовидной решеткой была выбита надпись: «Последнее пристанище рода Ристенпартов». Вот здесь, в склепах, лежали их предки, начиная с 1824 года. Под одной из плит он нашел и могилу своих родителей — Георга и Каролины, погребенной на двадцать лет позднее мужа. Тогда, в тридцать пятом, к его дому в Потсдаме ночью подъехал на мотоцикле почтальон и вручил телеграмму, вызывавшую его в Гослар на похороны отца. Когда умерла мать, Йоханнес лишь через несколько месяцев получил от сестры Мариии фотографию и едва узнал в траурной процессии самых близких родственников. Теперь на стене, сбоку от капеллы, Йоханнес обнаружил мраморные доски в память о погибших кузенах: Рудольфе, павшем в бою под Кухочка-Волей в 1915-м, и Хансе, убитом во Фландрии в 1918-м.

Йоханнес посидел немного возле фонтана. Куда ни посмотришь, всюду надгробные плиты, валуны и скалы Гарца. Мертвые оставили еще много свободного места. Когда дождь перестал, запели птицы.

Йоханнес решил навести справки у кладбищенского управляющего, которого нашел в деревянном финском домике напротив входа; тот подвел его к плану кладбища, висевшему в рамке на стене, и, энергично жестикулируя, сообщил значительно больше сведений, чем требовалось Йоханнесу:

— Мавзолей находится под охраной как памятник старины. Раньше это было навечно, сейчас—только до двухтысячного года. Да и кого тогда заинтересует старые имена?

— Кто-нибудь заботится об усыпальнице?

— Иногда приходит какая-то дама открывает мавзолей. Проветривает, делает уборку. Надолго она задерживается, насколько мне известно. Во всяком случае, у нее есть собственный ключ.

— Я один из Ристенпартов, — сказал Йоханнес. — Но я приехал из ГДР, так что здесь считают посторонним.

— Вот как?

Больше управляющему ничего было добавить. Видимо, он решил, что Йоханнес, как большинство старых людей интересуется погибшими на войне, и показал на план кладбища.

— Если вы пройдете вон туда, в глубину, то сначала увидите мемориал героев четырнадцатого — восемнадцатого годов, а потом тридцать девятого — сорок пятого.

— Героев?

— Ну да. Так говорится.