Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Ну, слава Богу, государь хорошо доехал до границы Московской губернии. Начало хорошо, даст Бог, и весь вояж довершит благополучно. Граф Бенкендорф нам только писал, что государь проедет 20-го или 21-го в Калугу, и оттуда обещал уведомить о дальнейших предположениях.

Видно, Даценко у вас молодец. Если когда будет отправляться сюда с почтой, то скажи, чтоб ко мне зашел показаться. Жаль, что его не прямо к вам отправил Волконский с ответом императрицы; но тот ни за что не поступит против предписаний, а ему велено чрез С.-Петербург посылать, да иначе и нельзя, ибо эстафеты эти привозят и сюда письма к наследнику и великим князьям; вот и сегодня ночью были также эстафеты. Фикельмон прежде твоего письма был уже здесь. Гритти видел его вчера утром. Он в восхищении от поездки своей в Москву.

Ты мне не сказывал разговор государя о свадьбе Лагрене, но я знаю, что он не был доволен выбором Дубенской; да и подлинно, охота ей, будто бы не нашла мужа дома.

Константин. С.-Петербург, 24 сентября 1834 года

Мы ничего еще не получили от Бенкендорфа из Орла. Дальнейшее путешествие будет зависеть от погоды и дорог. Весьма быть может, вы будете обрадованы присутствием государя при проезде в Казань.

Не хвастайте: и у нас начались репетиции «Роберадья-вола», или, впрочем, можете похвастаться тем, что у вас все дается прежде; однако «Фенеллы» вы еще не видели, а я и третьего дня любовался первым актом и танцами мадам Пессар. Я обыкновенно долго не остаюсь, сберегая глаза.

Старик Витгенштейн уехал. Другой фельдмаршал купил у Румянцева славное его имение Гомель. Это весьма кстати.

Константин. С.-Петербург, 27 сентября 1834 года

Князь получил известие от государя из Орла от 22-го. Его величество был весьма доволен всем, что видел, но только не погодой, а потому не изволил еще решить, как и куда ехать.

Ну, вчера я дебютировал подлинно. Обедал у Демидова. Я после ездил на немецкий бенефис, смотрел «Невесту» Обера и слушал мадам Сикар, которая между актами пела. Некогда была славная певица, но спала с голосу. Театр был набит, было жарко; но мы с Сашкою и с Совестром выдержали до конца.

Константин. С.-Петербург, 28 сентября 1834 года

Вчера утром рано нашли на Сенной площади мертвое тело (в почтовом сюртуке, голова пробита, лицо избито так, что с трудом экзекутор мог узнать) младшего разборщика у раздачи посылок Кашеварова. Он всегда вел себя хорошо; видно, зашел в недоброе место, выпил или поспорил, подрался; может быть, нечаянно убили да и бросили на площадь. Что-то откроется впоследствии?

Константин. С.-Петербург, 26 октября 1834 года

Вчера утром весь двор переехал в Санкт-Петербург. Государь в Аничковом дворце. Я никого еще не видел, уж заеду к графу Бенкендорфу часу в двенадцатом, он будет посвободнее, и, вероятно, услышу от него повторение того, что от тебя. У Нечая, знаю уже, все было благополучно. С приездом нашего ангела и погода прояснилась, сегодня ясно, солнце и погода хоть куда. Государь ехал сюда 42 часа, несмотря на весьма грязную дорогу. Ваша почта пришла вчера поздно вечером, так что я ее не велел и разбирать. Ехала на обывательских лошадях; я и не знал, что есть обывательские, они же, в свою очередь, вероятно, делаются почтовыми.

Константин. С.-Петербург, 29 октября 1834 года

В субботу я тебе писал, что вместо трех часов обед во дворце был назначен в два. Как раз отобедали. В 4 часа наш князь поехал в Аничков дворец, простился с государем, и тотчас после его величество изволил отправиться в Берлин. Перед обедом узнал я от Бенкендорфа о скором отъезде, чуть еще никто не знал, а многие и на другой день еще не знали. Тотчас послал я сюда на станцию, приказал заготовить лошадей, а по дороге был уже послан фельдъегерь. Да что я бы тут мог сделать? Если бы я кого и послал, то государь бы его нагнал, верно, на второй станции. Дай Бог, чтобы все обошлось благополучно и безостановочно.

Дороги очень дурны, вчера целый день шел мокрый снег; сегодня немного подмерзло. Я полагал, что государь поедет, но не думал, что так скоро. Мы здесь только успели на него взглянуть.