Братья Дуровы

раздо старше его, но он выступает успешно. И даже престарелая

наездница мадам Мюльберг еще срывает аплодисменты, показывая

свои незамысловатые номера.

Значит, секрет последних неудач пе в старости, а в чем-то дру¬

гом.

Как был, в шляпе, подняв воротник пальто, Дуров сидел насупив¬

шись в крайнем кресле амфитеатра. Мимо проходили и пробегали

артисты, униформисты приносили на арену и уносили обратно рек¬

визит, а он никого не замечал и не слышал. Его знобило и мучил все

тот же вопрос: «Почему? Почему?»

И вдруг его пронзила мысль: «Опасно не постареть, а устареть».

Артисту, как и любому художнику, опасно устареть в содержании и

в форме своего искусства, сделаться архаичным, не отвечающим духу

и требованиям своего времени.

Неужели он — король шутов —- пережил свою необыкновенную

славу?..

—       Анатолий Леонидович, директор в конторе,— сообщила забот¬

ливая мадемуазель Аннет.

Максимюк, который еще недавно был куплетистом, ныне стал

преуспевающим директором цирка. Вот уж кто нисколько не устарел,

идет в ногу с современностью уверенной поступью.

Разговор в конторе короток.

—       Не могу...

—       Или не хотите?

—       И не хочу! Не в состоянии...

—       По контракту уплатите мне неустойку...

—       Я болен!

—       Необходимо медицинское свидетельство о болезни...

Дуров ничего не ответил и, хлопнув дверью, вышел из конторы.

Через несколько дней Максимюк глумливо писал приятелю: «Де¬

ла мои, слава богу, хорошие, жить можно. Работал у меня А. Дуров,

и я с ним имел сто двадцать недоразумений, но благодаря моему ха¬

рактеру все обошлось благополучно. Сейчас Дуров лежит очень боль¬

ной. Болезнь его следующая: на днях он закапризничал, не пошел

работать и прислал мне через нотариуса медицинское свидетельство.

Тогда я вручил через того же нотариуса свое письмо с извещением,

что назначаю медицинский консилиум. Неустойка у нас была тысяча

рублей. Тогда Дуров влепил себе в спину тридцать сухих банок и

застудил натянутую кровь. Теперь он болен серьезно на самом де¬

ле...»

Вскоре русские и многие иностранные газеты после сводок с фрон¬

тов войны передали телеграфное сообщение: «8 января 1916 года в

городе Мариуполе от воспаления легких умер известный клоун Ана¬

толий Дуров».

Тело его было доставлено в Москву и похоронено в Скорбящен-

ском монастыре.

В народе не верили, что любимый артист, король шутов ушел из

жизни. Поговаривали, что это его очередной трюк: «Он жив, опять

вернется». Таково было могущество таланта великого русского клоу¬

на, имя которого стало почти легендарным.

¦И впрямь, талант его вновь засиял в искусстве сына — Анатолия

Анатольевича Дурова, молодого клоуна, достойно продолжившего

славное дело отца. Но по воле злой судьбы путь Анатолия Дурова-

младшего оказался трагически коротким \ 11 Анатолий Анатольевич Дуров погиб на охоте в окрестностях Ижевска

в 1928 г.— Прим. ред.

Удивительное зрелище. Даже в бурные дни Февральской револю¬

ции это шествие на улицах Москвы выглядит необычайно. Впереди

шагает слон, украшенный цветными гирляндами. За ним следуют

верблюды, великолепные лошади и разные диковинные звери. Шест¬

вие движется от цирка на Цветном бульваре к центру города — Твер¬

ской улице, обрастая на пути толпами ликующих людей.

Москва в эти дни видела много всяких манифестаций и демонстра¬

ций, однако этот праздничный карнавал вызывает особенно радост¬

ный отклик. Впереди на слоне восседает народный шут Владимир Ду¬

ров. Он устроил и возглавил веселое выступление цирковых артистов.

К нему обращено общее внимание — он держит приветственную и

одновременно прощальную речь.

Самодержавие пало. Наступает новая эра жизни. И клоун-сати¬

рик, который полвека боролся своим искусством за лучшее будущее,

получил возможность свободно говорить с народом. Долгожданная ра¬

дость! И вот на Скобелевской площади, напротив недавней резиден¬

ции генерал-губернатора, он с открытым сердцем обращается к лю¬

дям с простыми словами о пережитом, испытанном и делится своими

мечтами.

Впервые он мог говорить свободно, без оглядки на дежурного при¬

става. Чувство долгожданной свободы переполняло его, и в душе рож¬

дались слова, которые он высказал впоследствии, вспоминая этот сча¬

стливейший миг жизни.

Живая трибуна — громадный слон, оратор в клоунском атласном

с блестками балахоне, его товарищи на двугорбых верблюдах, араб¬

ских и донских скакунах — такого экзотического митинга еще не бы¬

вало. Просторная Скобелевская площадь стала тесна. Солдаты, сту¬

денты, рабочий люд, обыватели — все внимают словам клоуна, кото¬