Братья Худяковы

Поджигавший дом огромный китаец с черной большой косой, получив смертельную рану в висок, сперва высоко подпрыгнул, а затем, упав на четвереньки, еще некоторое время качался из стороны в сторону и, наконец, свалился уже мертвым.

Еще маленькая характерная подробность.

У Худяковых было несколько очень злых зверовых собак, которые не давали спуску незнакомым людям и в особенности сердито бросались на китайцев, — что собственно присуще всем здешним собакам, — так что в этих случаях требовалось каждый раз энергичное вмешательство самих хозяев.

И эти собаки куда-то спрятались и не подали даже голосу.

Умные животные учуяли, что дело так серьезно, что их помощь здесь бесполезна!

Федор же, спасаясь от пуль, тоже спустился в подвал и как-раз через небольшое окошечко в фундаменте увидел недалеко от себя ноги хунхуза, который стоял тут на карауле.

Федор почти в упор выстрелил по этим ногам и перебил кости их выше колен!

Хунхуз с воем упал на землю и в следующий момент, видимо сообразив, что ног он лишился, выхватил нож и вонзил себе в сердце…

У хунхузов нет полевых лазаретов, и такие серьезные ранения лечить некогда и некому, поэтому неудивительно, что, зарезав себя, бандит только предупредил то, что с ним сделали бы свои же…

Когда в подвале услышали четкие выстрелы с другой стороны, то Федор сразу узнал их: это стреляют братья — выцеливают… об этом можно было догадаться и по взрыву криков и стонов, которые стали раздаваться среди нападающих.

— Теперь мы спасены! — с радостью сказал он бывшему с ним семейству.

Да, радость была велика: если не все, то Федор-то уже знал, какая участь ждала их в этом подвале — сгореть заживо!

Если же им выйти наверх, то самая легкая из смертей — это погибнуть от пули, так как раненых и захваченных в плен хунхузы, прежде чем убить, подвергли бы неслыханным мучениям…

А в подвале было, считая женщин и детей, 12 человек!

………………………………………………………………………………………………………

У Афанасия же, как нагрех, с ружьем случилась беда: расстреляв первую бывшую в ружье обойму, он поспешно вложил следующую, но… винтовка была японская, а патроны мексиканские!.. Второпях не те захватил…

Обойма застряла — ни взад, ни вперед!

Выбить ее шомполом… шомпол вынуть не может: головка вертится, а он не выходит!

Японская «арисаки» попала в руки Афанасия в первый раз, и он не знал, что для этого нужно только нажать пружинку.

Конечно, при более нормальных условиях он разобрался бы в этом, но в такой горячке, при залпах хунхузов, при треске горевших построек, он так и провозился с чужой винтовкой, пока Александр сыпал пулю за пулей в хунхузов, каждый раз выводя из строя по человеку!

Не выдержали разбойники и как испуганное стадо овец кинулись в тайгу, захватив все же своих убитых и раненых.

Худяковы же после них спешно принялись разламывать и тушить горевшие постройки.

Дом хунхузы так и не успели поджечь, хотя все было готово, и даже спички лежали возле подложенного сушника и всякой ветоши.

Еще нужно сказать, что все здесь описанное произошло в течение каких-нибудь 15–20 минут.

В тот же день на семейном совете было вырешено, что обнаглевших хунхузов следует проучить серьезно, чтобы впредь и другим было неповадно нарушать установившееся «табу» на хутор бр. Худяковых.

На другой день двое — Федор и Александр — снарядившись, пошли по следам шайки и, осторожно скрываясь в зарослях, увидели ее на зимовье лесного подрядчика Синкевича, у которого зимами здесь жили его рабочие.

Разбойники, видимо, совсем не ожидали, что Худяковы станут их преследовать на другой же день! Они не выставили даже караула! Когда загремели знакомые им выстрелы, в стане поднялся страшный переполох.

Все попадали на землю и стали кто ползком, кто перебежками, уходить куда попало, лишь бы дальше от метких худяковских пуль…

Через некоторое время, тщательно осмотрев окрестность, братья убедились, что банда бросилась к реке Большая Клепка, где несомненно будет ночевать в такой же фанзе, построенной тоже для зимних порубщиков.

Федору по делам нужно было возвратиться домой, но Александр пожелал еще раз переведаться с хунхузами, чтобы окончательно закрепить победу.

Этот таежный охотник, молодой и сильный, с винчестером в руках чувствовал себя в лесу, как дома. Стрелок он был, как и все братья, изумительный.

Он верил в свою пулю так же, как другие верят в судьбу.

Это не подходило под определение безумной храбрости, — это была спокойная уверенность.

Взять его в тайге врасплох было невозможно.

И вот он один пошел за большой шайкой отчаянных грабителей, вооруженных не хуже его, пошел, уверенный в своих силах, в своей ловкости и лесной сметке.

Обойдя след хунхузов далеко стороною, к раннему утру следующего дня он зашел к фанзе на р. Большая Клепка с той стороны, откуда ее было видно всю, где и занял удобную позицию для обстрела, хотя расстояние было немалое: 120–150 сажен. Отступление было вполне обеспечено — позади такие пади, заросли и непролазная тайга, что, нырнув туда, хоть ложись и отдыхай: без собаки никому не найти. А для очень уж «любопытных» в магазине ружья всегда имеется наготове шесть метких пуль.