Братья витальеры

Клаус оглядел приемную. В узеньком открытом шкафу у стены стояло множество склянок и коробок. На высоком столе лежали разного размера ножи, щипцы, несколько круглых железных палочек, назначение которых Клаусу было неизвестно. И это все. Больные должны были садиться на деревянный ящик, который стоял посреди помещения.

- Пусть первый войдет! - приказал доктор.

Клаус подошел к двери. Много народу ожидало приема: мужчины и женщины, старые и молодые, но большею частью - старые. Увидев Клауса, они загалдели, умоляюще протягивали к нему руки, стали напирать друг на друга, толкаться: каждый хотел быть первым. Рослый исхудалый мужчина с силой прорвался вперед и проскочил мимо Клауса в дом.

- Выпусти дурную кровь из моего тела, - сказал он доктору, положил две медных монеты на стол, где лежали ножи, скинул со своих плеч куртку и уселся на ящик.

Клаус увидел на его левой лопатке большой темный желвак. Больной выпрямился и застыл. Он выглядел довольно крепким. Однако ребра выступали так, что их можно было пересчитать, и длинная шея была тонкой, как капустная кочерыжка.

- Скверно, скверно, - проворчал доктор.

- Выпусти дурную кровь из моего тела, - повторил мужчина, сохраняя неподвижное положение и не поворачивая головы.

Нож! - приказал доктор.

Клаус протянул один из ножей, Ангеликус не взял его.

- Большой, острый, - сказал он.

Клаус подал другой и стал с интересом наблюдать.

Доктор взял платок и положил его левой рукой на желвак, чуть отклонился всем туловищем в сторону и сделал разрез. Больной издал глухой протяжный стон, оставаясь, однако, сидеть в той же позе. Кровь потекла по его спине. Платок, который держал доктор, быстро намок.

- Еще платок! - крикнул он Клаусу.

- Где? - спросил тот.

- Черт возьми, на шкафу висят!

Клаус подбежал к шкафу у стены. Там и в самом деле на стенке висели два платка. Он дал их доктору.

- Хватит одного, - пробормотал тот.

Клаус отнес второй назад.

- Много вышло крови? - спросил больной.

- Да, и совсем черная.

- Благодарю вас, доктор.

Второй случай был легче. Вошла женщина с нарывом на десне. Она считала, что через рот проникает чума, и поэтому стонала и плакала; выпученные от страха глаза ее готовы были выскочить из орбит. Доктор Ангеликус покопался железной палочкой у нее во рту, взял потом какую-то настойку и помазал десну.

- И никакой чумы? - все снова и снова спрашивала женщина.

- Нет, нет, - отвечал Ангеликус. - Исключено! Обычное воспаление!

Он и сам не подозревал, что в этот момент заразил несчастную.

- О, тысяча благодарностей, доктор! Благослови вас бог. - Она поклонилась и Клаусу, повторив еще раз: - Тысяча благодарностей!

До вечера было принято еще несколько десятков больных.

Ночью Клауса разбудил дикий шум. Он подбежал к окну и увидел на крышах красные отблески. "Боже милостивый, - подумал он, - не пожар ли в городе?" Он торопливо оделся и выбежал на улицу. Внизу он столкнулся со своим земляком, фургонщиком Клагенбергом, и от него узнал, что произошло. Вооруженные мечами и кольями горожане ворвались в населенные евреями и пришлыми людьми улицы, поджигали дома, убивали.

- Зачем они так? - возмутился Клаус. - Это нужно прекратить. Разве не довольно уже трупов?

- Но они же виноваты, - возразил фургонщик.

- Виноваты? В чем они виноваты?

- В чем... в чем? - Фургонщик, которого Клаус до сих пор знал как человека миролюбивого, был очень удивлен. - Они виноваты в том, что в городе "черная смерть". И, - продолжал он наставительно, - если мы их не изничтожим, начнется землетрясение. А может быть, польют ливни, посыплются с неба змеи, жабы.

- Кто это говорит такие глупости? - с возмущением крикнул Клаус.

Клаус бросился бежать на шум. Ему навстречу двигалась толпа возбужденных, орущих людей с топорами и толстыми палками в руках. Они кому-то грозили, что-то кричали друг другу, и нельзя было понять ни одного слова. Клаус прижался к стене и пропустил людей мимо.

И тут он увидел в середине толпы старого коробейника Йозефуса. Люди били его, швыряли из стороны в сторону, осыпали всевозможными ругательствами.

- Йозефус! - крикнул Клаус и хотел пробиться к старику.

Тот услышал крик и даже повернул голову, но Клаус был отброшен в сторону каким-то разъяренным мужчиной.

- Убирайся! - заорал он. - Справимся без тебя!

Следом бежали женщины и дети; женщины воздевали кверху руки, словно призывая в свидетели небо. Дети прыгали и веселились, точно это было радостное карнавальное шествие. Клаус был так поражен, что не мог ничего понять из раздающихся со всех сторон криков.

Печальный, подавленный, словно оглушенный происходящим, Клаус на некотором расстоянии последовал за толпой. "Они убьют его, и я ничем не смогу помочь старому коробейнику. Как это он говорил: "Все, все глупы или злы. Глупы или злы!" Теперь ему придется за это поплатиться. Куда же они его тащат?"

- Этого мне не жаль, - весело улыбаясь, сказал рядом с Клаусом молодой человек с тонким приятным лицом.

Клаус посмотрел на него.