Братство

— Есть, но пока бы они разобрались, пока бы аварийные команды со спасателями бы добирались туда — бой бы закончился. Если бы не Марков этот! Они бы вышли из боя, понимаешь? Эххх!

— Старпом, если вы лично спешите на тот свет, — максимально холодным тоном произнёс я. — Берите скафандр, гранаты и прыгайте за борт. Может — вам повезёт, и вы станете легендой, героически подорвав гранатой линкор, а у меня другие планы — выжить! Выжить, спасти корабль и экипаж! Вам. Это. Ясно, старпом?!

— Да, сэр! — рявкнул он, но по его виду было ясно, что мои взгляды Шнек не разделяет.

— Кроме того, старпом, — смягчил тон я. — Нам ещё надо разобраться, кто и… — Я хотел сказать зачем это всё нужно, но меня заставил замолчать выкрик штурмана:

— Сэр! Мы прорвались! Мы в их тылу, сэр! Предлагаю развернуться и открыть прицельный ог…

— Отставить! Прыжок!

— Но, сэр! Мы в выгодной позиции, они уязвимы для нас, сэр!

— В прыжок! Немедленно!

— Но, сэр, — он достал уже полностью серый платок и вытер им лицо, оставляя на щеках грязные разводы. — Я не считал, капитан! Я… Я не знаю — куда нас занесёт, сэр!

— Штурман! Приказываю совершить прыжок! Исполнять!

— Есть, сэр! — от моего окрика Жбан вздрогнул, и, метнувшись к своему пульту, в этот момент он походил на большого неуклюжего зайца, быстро набрал комбинацию кнопок. — К прыжку готовы, сэр… Но…

— Прыжок!

Астролябия вздрогнула, и, вокруг нас, отрезая от переходящего в избиение боя, заколыхался серый туман. Там, в том куске пространства, где мы только что были, Бароны приступали к своему любимому развлечению — Свободная Охота началась!

Корабли вспомогательного флота закладывали крутые виражи, стремясь покинуть систему, грозящую стать их могилой, в то время как, из их прежнего тыла, медленно начал движение Имперский флот, чьи капитаны имели всего один, но абсолютно чёткий приказ — выживших быть не должно.

Глава 19

Пустое пространство.

267 год правления 28 Императора.

Заканчивался второй десяток минут, как вокруг нас сомкнулся серый туман гиперперехода.

Первые десять минут я просто наслаждался его присутствием, тихо радуясь факту нашего бегства из той мясорубки, что должна была сейчас происходить за нашими спинами. Когда, я окончательно утвердился в мысли о своей гениальности и принялся выбирать дизайн статуи, которую мне просто обязан поставить экипаж, благодаря Великого Люциуса за своё спасение, в этот самый момент, слева от меня послышалось осторожное покашливание. Статуя резко уменьшилась до бюста, бюст, вдруг, обзавёлся своим собственным бюстом — в его биологическом и весьма приятном смысле, а затем рассыпался мелким каменным крошевом, так реагируя своей гибелью на столь некстати раздавшийся голос Шнека:

— Капитан, сэр. Простите, что беспокою вас, но…

— Чего тебе? — поморщившись я открыл глаза. — Что, прыжок завершён?

— Ни как нет, сэр. Я, поэтому, и решил вас побеспокоить, сэр.

Мимо нас, хорошо различимые сквозь остекление рубки, продолжали свой неторопливый бег серые волны тумана. Они были неоднородны — в одном месте серый цвет сгущался, темнел и тогда мимо нас проплывал практически черный сгусток, отчего, по непонятной причине — освещение в рубке работало штатно, становилось ощутимо темнее. Но, стоило такому скоплению темноты, слово тьма я, чисто инстинктивно применять боялся, опасаясь, что вот стоит только произнести, нет — подумать это слово и… И из этого сгустка, полезут, проходя сквозь бронестекло, как сквозь воздух, щупальца, членистые конечности и всё то, чего мы подсознательно видим, ждём в каждом, и из каждого клочка её самой.

Бред?

Параноидальный бред только что пережившего неслабый стресс человека и так не перегруженного смелостью и благородством?

А почему бы и нет?! Шкурка то — моя, и терять её, лично я не хочу — привык-с к ней, знаете ли.

— Капитан? С вами, сэр, всё в порядке? — голос Шнека раздался именно в тот момент, когда, то самое сгущение эээ… Темноты, исчезло из моего поля зрения, отсечённое краем иллюминатора. В рубке как-то сразу стало светлее, и, невольно расслабившись, я повернулся к нему. — Да, чего?

— Мы всё ещё в прыжке, сэр.

— Да? И что тут такого?

— Сэм, — он подошёл по ближе и продолжил гораздо менее громко. — Уже почти двадцать минут в прыжке, понимаешь?

— Нет. Ну двадцать, ну — в прыжке. На Нарочитом, помню, мы и по часу в этом киселе, — я небрежно махнул рукой в сторону серой мглы. — Висели. Ты чего напрягся?

— Вы тогда по известным трассам шли, понимаешь?

Впереди показалось очередное темное пятно. Против обыкновения оно не соскользнуло к одному из бортов, а зависло прямо по курсу, словно это был глаз циклопа, внимательно рассматривающего нас на предмет нашей пригодности к его столу. Так и не приняв никакого решения, а, возможно, просто решив рассмотреть нас получше, глаз разделился на две части, которые неподвижно застыли по бокам рубки.

— Во… Видишь, — он стал говорить ещё тише, практически перейдя на шёпот. — Глаза — видишь? Следит… За нами.