Братство Кольца

Наутро Фродо проснулся рано, чувствуя себя здоровым и свежим. Он прошелся по террасам над шумным Бруиненом, любуясь, как бледное холодное солнце встает из-за дальних гор, пронизывая наклонными лучами редкий серебристый туман. На желтых листьях сверкала роса, нити паутины дрожали на каждой ветви. Сэм молча шел рядом с Фродо, шумно втягивая носом воздух, и снова и снова с удивлением поглядывал на высоченные горы на востоке. На вершинах белел снег.

У поворота дороги они увидели вырезанную из камня скамью. Там, погруженные в беседу, сидели Гэндальф и Бильбо. — Доброе утро! — приветствовал их Бильбо. — Ну как, готов к Большому Совету?

— Я готов ко всему, — ответил Фродо, — но больше всего мне хотелось бы сегодня побродить по долине. Хочу сходить вон в ту сосновую рощу, — он указал на дальний северный склон Ривенделла.

— Позже у тебя, пожалуй, будет такая возможность. Но пока не стоит строить планы, — сказал Гэндальф, — сегодня нам многое нужно выслушать и обсудить.

В это время послышался чистый, одинокий удар колокола. — Это колокол Совета. Идемте! — воскликнул Гэндальф. — Вы с Бильбо оба приглашены.

Фродо и Бильбо вслед за магом быстро пошли по извилистой тропе к дому. За ними, незваный и в данный момент забытый, шел Сэм.

Гэндальф провел их к крыльцу, где накануне вечером Фродо нашел своих друзей. Свет ясного осеннего утра заливал долину. От пенящейся реки доносилось журчание воды. Пели птицы, землю окутывал всеобъемлющий покой. Фродо его опасное бегство и слухи о Тьме, сгущающейся во внешнем мире, уже начинали казаться лишь воспоминаниями о тревожном сне, однако лица собравшихся на Совет, повернувшиеся к ним, когда они вошли, были серьезны.

Там был Эльронд, а вокруг него молча сидели другие. Фродо увидел Глорфинделя и Глойна. В углу одиноко устроился Странник, вновь облачившийся в свое старое изношенное платье. Эльронд пригласил Фродо сесть рядом с собой и представил его собравшимся.

— Друзья мои, это хоббит Фродо, сын Дрого. Мало кто прибывал сюда с более важным делом и преодолев более грозные опасности.

Затем он представил тех, кого Фродо раньше не встречал. Рядом с Глойном сидел молодой гном – его сын Гимли. Возле Глорфинделя – несколько членов Совета из дома Эльронда, главным среди них был Эрестор. Был там и Галдор, эльф из Серой Гавани, прибывший с поручением от Кирдана Корабела, и незнакомый эльф, одетый в зеленое и коричневое, – Леголас, вестник своего отца, Трандуиля, повелителя эльфов северного Мерквуда. А чуть в стороне сидел высокий человек с красивым и благородным лицом, темноволосый и сероглазый, гордый и строгий на вид.

Он был в плаще и сапогах, как будто собрался ехать верхом, и хотя его одежда была богатой, а плащ подбит мехом, они носили следы долгого путешествия. На человеке было серебряное ожерелье с единственным белым камнем, волосы спускались до плеч. Большой отделанный серебром рог, обычно висевший на перевязи, лежал у него на коленях. Человек с удивлением взглянул на Фродо и Бильбо.

— Это, — сказал Эльронд, поворачиваясь к Гэндальфу, — Боромир, человек с Юга. Он прибыл сегодня на заре и просит совета. Я пригласил его присутствовать, потому что здесь он получит ответы на свои вопросы.

Не все, о чем говорилось и что обсуждалось на Совете, следует приводить здесь. Немало было сказано о событиях в мире, особенно на Юге и на широких равнинах к востоку от Гор. Фродо и раньше много слышал об этом, но рассказ Глойна оказался для него новостью, и Фродо внимательно выслушал гнома. Очевидно, несмотря на свою занятость, искусники-гномы Одинокой горы были обеспокоены.

— Теперь уже много лет минуло с тех пор, — говорил Глойн, — как тень тревоги накрыла наш народ. Откуда она пришла, мы вначале не могли понять. Поползли слухи: мы-де загнаны в узкие норы, хотя в большом мире нас ждут несметные богатства, роскошь и великолепие. Кое-кто заговорил о Мории, дивном создании наших отцов, – на нашем языке она зовется Кхазад-Дум. Утверждали, что сейчас мы достаточно сильны, чтобы вернуться туда.

Глойн вздохнул. — Мория! Мория! Чудо Северного мира! Мы слишком глубоко ушли там под землю и разбудили безымянный Страх. После бегства детей Дюрина обширные морийские дворцы долго пустовали. Теперь мы вновь заговорили о ней – с тоской, но и со страхом: на протяжении жизней многих королей ни один гном не осмеливался пройти в двери Кхазад-Дума, ни один, кроме Трора, да и тот погиб. Наконец Балин послушался шептунов и решил идти. И хотя Дайн дал разрешение очень неохотно, Балин взял с собой Ори, Ойна и многих других гномов и отправился на юг.

Это было почти тридцать лет назад. Некоторое время мы получали от них известия, и новости казались хорошими: в сообщениях говорилось, что они достигли Мории и начали там большие работы. Затем наступило молчание, и с тех пор оттуда не пришло ни слова.