Братство Кольца

Голос чародея разительно переменился. Он внезапно стал угрожающим, властным, твердым, как камень. Казалось, полуденное солнце омрачила тень, а на крыльце на миг сгустилась тьма. Все вздрогнули, а эльфы зажали уши.

— Никогда прежде никто не осмеливался произносить слова этого языка в Имладрисе, Гэндальф Серый, — сказал Эльронд, когда тень ушла и все с облегчением вздохнули.

— Будем надеяться, что больше их здесь никто не повторит, — ответил Гэндальф. — Тем не менее я не прошу у вас прощения, мастер Эльронд. Ибо если мы не хотим, чтобы вскоре этот язык зазвучал во всех уголках Запада, всем нам следует отринуть сомнения и понять: эта вещь действительно то, чем ее считают Мудрые, – Сокровище Врага, напитанное всей его злобой. В нем заключена большая часть его давнишней Силы. К нам из Черных лет дошли слова, услышав которые, кузнецы Эрегиона поняли, что их предали:

«Одно Кольцо, чтоб ими управлять, одно Кольцо, чтобы их разыскать,
Одно Кольцо, чтоб вместе всех собрать и в этой полной темноте связать».

— Знайте также, друзья, что я еще кое-что узнал от Голлума. Он говорил неохотно, и рассказ его был темен, но, вне всяких сомнений, он побывал в Мордоре и там у него выпытали все, что он знал. Стало быть, Врагу известно, что Кольцо нашлось, что оно давно в Шире, и, поскольку вражьи слуги дошли следом за Кольцом чуть ли не до нашей двери, он скоро узнает, а может, уже знает, что оно здесь.

Некоторое время все сидели молча. Наконец раздался голос Боромира: — Он, этот Голлум, маленький, говорите вы? Маленький, а на пакости горазд... Что с ним стало? Какой участи вы обрекли его?

— Он утратил свободу, но и только, — ответил Арагорн. — Он много страдал. Несомненно, его пытали, и глубоко в его сердце живет черный страх перед Сауроном. Я рад, что он содержится под охраной эльфов в Мерквуде. Злоба его велика и дает ему силу, которую трудно заподозрить в столь тщедушном и изможденном существе. Оставаясь на свободе, он мог бы причинить много зла. И я не сомневаюсь, что покинуть Мордор ему позволили, поручив какое-то злое дело.

— Увы! Увы! — воскликнул Леголас, и на его прекрасном лице отразилось глубокое отчаяние. — Теперь я должен сообщить новость, с которой послан. Новость плохая, но только сейчас я понял, какой скверной она может оказаться для всех нас. Смеагол, ныне называемый Голлум, бежал.

— Бежал? — воскликнул Арагорн. — Воистину скверная новость! Боюсь, мы все горько пожалеем об этом. Как же народ Трандуиля так оплошал?

— Не по недостатку бдительности, — ответил Леголас, — но, может быть, по нашей излишней доброте. Мы боимся, что пленник получил помощь со стороны и что о наших делах известно больше, чем бы мы хотели. Мы стерегли это создание днем и ночью, как просил Гэндальф. Но Гэндальф просил нас не терять надежды на его исцеление, и у нас не хватило духу держать его в темнице под землей, где им вновь овладели бы черные мысли.

— Ко мне вы были не столь добры, — сказал Глойн, сверкнув глазами: в нем всколыхнулись воспоминания о давнем заключении в глубоких подземельях под чертогами эльфийских королей.

— Довольно! — попросил Гэндальф. — Пожалуйста, не перебивай, мой добрый Глойн. То было печальное недоразумение, и его давно уже загладили. Если пуститься вспоминать все взаимные обиды эльфов и гномов, лучше сразу отказаться от Совета.

Глойн встал и поклонился, а Леголас продолжал: — В хорошую погоду мы выводили Голлума в лес. Там в стороне от прочих росло высокое дерево, на которое он любил забираться. Мы часто разрешали ему подниматься на самые высокие ветви, к свежему ветру, но у подножия дерева оставляли стражу. Однажды он отказался спуститься, а стража не подумала подняться за ним: Голлум научился взбираться по ветвям с помощью ног. И они просидели у дерева до поздней ночи.

Именно в ту летнюю ночь, темную и беззвездную, на нас неожиданно напали орки. Через некоторое время мы отогнали их; их было много, и они пылали яростью, но пришли с гор и не привыкли к нашим лесам. Когда битва окончилась, мы обнаружили, что Голлум исчез, а его охрана перебита или захвачена в плен. Стало ясно, что нападение предприняли ради освобождения Голлума и что он заранее знал о нем. Мы не можем догадаться, как это было сделано, но Голлум хитер, а у Врага множество шпионов. Темные твари, изгнанные в год гибели дракона, вернулись в еще большем числе, и Мерквуд вновь стал прибежищем зла – тому нет места лишь в наших владениях.

Мы не смогли вновь изловить Голлума. Мы обнаружили его след среди множества следов орков: он нырял в глубь леса и поворачивал на юг. Но там он вскоре затерялся, а мы не смели продолжать преследование: мы дошли почти до Дол-Гулдура, а это по-прежнему очень опасное место. Мы туда не ходим.

— Так-так, значит, он удрал, — спокойно сказал Гэндальф. — У нас нет времени снова искать его. Он должен сделать свое дело. Впрочем, он может еще сыграть такую роль, какую ни он, ни Саурон не предвидели.