Братство волчьей стаи

Она была, как и прежде, в форме, в которой смотрелась так же сексуально, как фотомодель в платье для коктейлей. И красивая она женщина, и роскошная. И с кодом. Непростая баба, таких, как она, приходится разгадывать, покорять. И еще эта начальственная строгость — настоящая находка для тайного эротомана. Ей бы еще десяток лет сбросить… Хотя не факт, что совсем уж молодой она будет такой интересной, как сейчас. Да и не так уж она стара. Тридцать два года всего…

Она понравилась ему еще тогда, в кабинете у Глебова. И в тот же день на Новой улице возникло непреодолимое желание овладеть ею. Именно это желание и спасло ее от смертного приговора. Он должен был избавиться от нее, но не смог…

Знаменова провела в погребе не меньше двух часов. Но вид у нее такой, как будто она только что из салона красоты вышла. Форма чистая, не мятая… Удивительная женщина!

Он не поднялся из-за стола, когда ее привели, но кивком головы предложил сесть. Отказываться она не стала. Взгляд у нее грустный, но не подавленный. В ней не было вызова, но и покоренной высотой она не казалась.

— Татьяна, мы же договаривались, что вы будете вести себя хорошо.

— Мне стало скучно, — вроде как в шутку, но с серьезным выражением лица сказала она.

— Очень хороший ответ… Вы знаете, какое наказание вас ждет?

— В погребе сыро и холодно.

— Боюсь, что у меня тоже есть хороший на это ответ. Прежде чем вы отправитесь в холодный сырой погреб, вас, Татьяна, согреют и высушат.

— Это не в ваших правилах. — Знаменова не вздыхала, в ее голосе не было хныкающих ноток, но выглядела она опечаленной.

— Есть люди, которых вы обидели. Мои правила останутся со мной, а вы останетесь с этими людьми.

— Я бы не хотела. — Она не собиралась биться в истерике, но в ней чувствовалось искреннее желание решить вопрос миром.

— А что бы вы хотели?

— Про свободу я говорить не буду.

— Почему?

— Все равно вы меня не отпустите.

— Ну, почему же… Мы могли бы заключить с вами соглашение, — одной половиной рта улыбнулся Чащин.

— Какое соглашение? — с интересом посмотрела на него Татьяна.

— Мы сваливаем убийство ваших подчиненных на Пахомова, и вы остаетесь чистой как стеклышко. Но под моим полным контролем.

— А пистолеты с моими отпечатками пальцев?

— Есть пистолеты. И с вашими «пальчиками». Но к делу они пока что не приобщены. Так же как Духов и Черновицын, вы, Татьяна, числитесь без вести пропавшей. Но если вы вдруг сбежите, улики попадут в руки следствия…

— А Пахомов? Он где?

— Есть одна очень красивая женщина. В средневековой Европе таких красавиц сжигали на костре. Если красивая, то ведьма… И Алла тоже ведьма. Потомственная ведьма. Она вытащила Пахомова с того света. Он живет с ней в ее избушке на курьих ножках.

Чащин если и врал, то не очень. Алла Голикова хоть и не красавица, но в связях с нечистой силой ее подозревали уже давно, чуть ли не с момента рождения. И все из-за бабушки, которая действительно была знатной ведьмой. Не зря ее в свое время выселили на болота… И Пахомова Голикова действительно спасла, с того света вытащила. И жить с ней он в принципе мог бы.

Голикову нужно было грохнуть, как и Бортникова, с которым она водила шашни. Но Чащин не мог этого сделать. Он боялся колдовского проклятия, которое могло усугубить его и без того непростые отношения с нечистой силой. Впрочем, это не помешало ему решить вопрос с Бортниковым…

— На курьих ножках? — Знаменова посмотрела на него в надежде, что он признается в лукавстве.

Она явно не хотела, чтобы Пахомов жил с женщиной. Она ревновала его. Но это и хорошо.

— Это так говорится… Избушка обычная, но курьи ножки ей бы не помешали. Потому как на болотах стоит…

— И Олег там?

— Пока там. И под нашим присмотром. Мы можем взять его в любой момент.

— Я вам не верю.

— И не надо. Главное, что мы знаем, где Пахомов. И взять мы его можем. И за орудие убийства дадим подержаться. Ну а потом аккуратно закончим начатое…

— Хотела бы я сказать, как это называется, — сдерживая гнев, проговорила Знаменова.

— Так скажите!

— Я бы не хотела снова оказаться в погребе. — Она опустила глаза, но голову не склонила.

— Татьяна, вы меня разочаровываете. Вы не боитесь смерти, но вас пугает какой-то погреб, — усмехнулся Чащин.

— Меня пугает то, что со мной могут там сделать. — Знаменова подняла глаза и совершенно серьезно посмотрела на него.

Она была далека от паники, но страх в ее глазах присутствовал.

— Тогда держите себя в руках.

— Я постараюсь.

— А как насчет сделки?

— Подставить Пахомова?

— Да. И навсегда привязать себя к чувству вины перед ним.

— Зачем?

— Вы хотите жить?

— Да. Но не любой ценой.

— Татьяна, я предлагаю вам вариант. Да — да, нет — нет. Выбирайте.

— Если нет, то вы меня убьете, — в раздумье проговорила Татьяна. — А если да, то я становлюсь вашей соучастницей. Тогда у меня будет шанс.

— Если вы станете моей любовницей, то ваши шансы увеличатся в сто раз, — покровительственно улыбнулся Чащин.

— Вашей любовницей? — с интересом и даже с надеждой глянула на него Татьяна.

— Да, вы мне нравитесь. Именно поэтому вы до сих пор живы.

— Ну, с одной стороны, это хорошо… — в тягучем раздумье проговорила она.