Браво, Аракс!

И наконец, спустя полгода, в одной клетке могла находиться уже вся пятёрка львов. Значит, на то, чтобы выдрессировать львёнка и ввести его в группу, дрессировщице понадобился год.

Но очень часто бывали и неудачи. Попадались львы с таким характером, что соединить их оказывалось невозможным. Каин и Авель, два отличных красивых льва, прекрасно отрепетировали свои трюки. Но как только попадали в общую группу, начинали злиться, драться, огрызаться, задирать «старожилов».

Ничего поделать было нельзя. Пришлось забияк сдать обратно в зверинец.

Дрессировщице всегда было жаль расставаться с обученным молодняком. Сколько времени и сил она тратила на воспитание каждого львёнка!

А случалось и так, что «старики» ни в какую не желали принимать в свою среду юных пришельцев. И молодых, прекрасно обученных львят приходилось отправлять восвояси… Такая участь постигла Наполеона и Ришелье.

Малыши встречают друг друга тоже очень насторожённо, между ними часто возникают драки. Но иногда стоит львятам-новосёлам лишь переночевать ночь-две в вольере или в просторной большой клетке с одногодками, как они сближаются, начинают понимать друг друга. Нередко к утру все уже спят в обнимку в одной куче, а проснувшись, поднимают весёлую возню.

Зато во время кормёжки приходится глядеть в оба. Чуть что — перегрызутся насмерть!

Львята до одного года получают, кроме мяса, ежедневно по два сырых яйца, по тридцать граммов рыбьего жира и по пол-литра молока. Полуторагодовалому льву полагается пять килограммов конины в день. Взрослые же львы съедают в сутки по семь-восемь килограммов мяса.

И раз в неделю у львов, независимо от возраста, «разгрузочный день» — кроме молока, они не получают ничего.

Первое время Бугримова всегда кормила львов сама. Затем, в результате многолетних наблюдений, пришла к выводу, что лучше поручать кормёжку служителям: львы всегда нервничают в её присутствии, боятся, что она, дрессировщица, — «своя», ей позволено слишком много, она может у них и мясо отнять.

И ещё в одном убедилась она на практике. Совершенно не нужно брать на воспитание малышей до годовалого возраста. Лучший возраст для начала дрессировки — год-пол-тора.

В Саратове Бугримовой нужно было отрепетировать множество трюков: ведь теперь мотогонок не стало. Можно было позаимствовать трюки из арсенала старых артистов-дрессировщиков, но ей хотелось изобрести что-то совершенно новое.

Таким замечательным, нигде и никогда не демонстрировавшимся трюком оказался «Лев в воздухе».

Поскольку Таймур привык к движению, сидя на багажнике мотоцикла, именно этого льва и задумала дрессировщица усадить на воздушные качели.

Всем известно, что львы боятся огня. Но ещё больший страх у них перед высотой. Это даже не страх, а панический ужас. Как же удалось Ирине Николаевне приучить Таймура спокойно раскачиваться на качелях?

Они висели на высоте полуметра. Бугримова кормила молодого льва только на качелях, стоя рядом, нежно поглаживая, приговаривая:

- Таймурчик, злюка ты мой, умница моя, не бойся, маленький, ничего страшного…

Однажды, по её сигналу, помощники подняли площадку чуть выше. Таймур испугался, жалобно заскулил и спрыгнул на опилки. Качели пришлось опустить.

- Ну, Таймурчик, ну не капризничай, верь мне, я же никогда не обманывала тебя, я же рядом с тобой… Ну, алле! Ну, алле, милый!

Лев нехотя уселся на площадке.

- Браво, Таймур! Начать подъём! — тихо, не меняя интонации, приказала она униформистам, даже не глядя в их сторону.

Качели чуть приподняли. Таймур встревожился.

- Стоп, ребята, стоп!

Молодой лев съел мясо, облизнулся, прислушиваясь к ласковому, успокаивающему голосу дрессировщицы.

- Молодец, хороший ты мой! Поднимайте ещё на полметра! — приказала она тем же тоном.

Таймур тут же лёг на площадку, закрыл глаза от страха, тихонько заскулил.

- Ай, ай, ай! И не стыдно? Такой большой мальчик… Посидим здесь немного, и на сегодня всё! Не ной!..

На другой день качели приподняли уже чуть повыше. Лев не проявлял прежнего беспокойства.

- Делаешь успехи, дорогой! Мы с тобой уже на высоте двух с половиной метров над уровнем манежа! Ешь мясо, ешь! Заслужил, пилот!..

И так день за днём.

Потом качели стали легонько раскачивать. И с этим пришлось смириться Таймуру. Но когда площадку подняли над клеткой, он сильно заволновался и, глядя с напряжением вперёд, с силой прижимался к ноге дрессировщицы.

- Эх ты, герой! Не дрожи! Идём на посадку!

Так продолжалось более двух месяцев.

- А на зрителей он сверху не сиганёт, а, Миколавна? — спросил как-то Павел Игнатов. — Ведь качели прямёхонько над публикой.

- Никогда не прыгнет, Паша! Страх перед высотой у львов в крови. Я спокойна.

Однажды на представлении вышла неприятность. Артистка раскачивалась вместе с Таймуром на качелях. И совершенно случайно выставила вперёд ногу больше, чем нужно. Увидев колено рядом со своей мордой, Таймур, совершенно инстинктивно, впился в него всеми четырьмя клыками. А ведь каждый львиный клык толщиной в человеческий палец!

- Таймур! Что ты делаешь? — так тихо, что не услышал ни один зритель одёрнула льва дрессировщица.