Браво, Аракс!

- Всё из-за твоих львов! — закричал он, размазывая кулаками по лицу грязь и слёзы. — Задрали Черныша, моего Черныша, какую собаку! А оба дядьки твои — дураки, смеются ещё, говорят: так ему и надо, он, наверное, был бешеный. А какой он бешеный? Никакой он не бешеный! Сами они, дядьки твои, бешеные!

- Подожди, подожди… — Бугримова изменилась в лице. — Куда дели твоего Черныша?

- В брезент завернули да у помойки закопали! Я сам видел, — сказал Махмут.

Бугримова бросилась за кулисы.

«Что же делать, если эта собачонка действительно бешеная? — думала она, разыскивая по всему цирку своих служащих. — Если собачонка бешеная, то она заразила Трефку. Я промывала Трефке раны, стригла его. Палочки бешенства попали в ссадины и царапины на моих руках… Там ссадин и царапин хватает… Попали и к Володе Волжанскому и к его жене, и ребятишки их крутились рядом, что-то помогали… Значит, и дети, как и я, как и Волжанские, как и Трефка, заражены наверняка… Наверняка… Скольких ещё людей и животных покусал бешеный пёс?.. У людей инкубационный период длится от нескольких дней до полутора лет, у кошек и собак несколько дней, а у львов? День? Два? Три? Или час? Кто это знает? Я слышала о бешеных летучих мышах, о бешеных ежах, об этом рассказывал отец… Кто знает о бешенстве среди львов? Кому из казанских ветеринаров приходилось лечить бешеных львов?..»

При мысли об уколах в брюшную стенку она содрогнулась…

Служители играли в домино в красном уголке.

- Набрехал мальчонка, Арина Миколавна! — сказал служитель.

- Точно, наврал, всё сам придумал! — подтвердил второй.

Бугримова страшно разгневалась. Она отругала своих служителей, заставила их выкопать останки Черныша, быстро достала в дирекции грузовик и отправила труп на исследование в городскую ветеринарную станцию.

- Ответ сообщим завтра, — сказали ей по телефону. — Спасибо, что приняли меры!

- Ну что? — спросил Махмут. — Бешеный Черныш или не бешеный?

- Завтра всё узнаем.

- А если скажут, что бешеный?

- Будешь колоться, как я, как семья Волжанских, как Трефка.

- А я не дамся. Убегу, так и знай!

- Как это не будешь колоться?

- А вот так! Ислам в прошлом году не кололся и до сих пор живой ходит, не взбесился!

- Какой Ислам?

Махмут осекся. Видно, он выдал тайну какого-то своего друга.

- Так кто же он, этот Ислам?

- Не скажу.

Он упёрся, заплакал. Пришлось вызывать на помощь Халиду.

После нескольких подзатыльников и тумаков Махмут признался, что его первого друга, Ислама, в прошлом году покусал бешеный пёс. Ислам испугался уколов и никому, кроме Махмута, не рассказал об этом. С тех пор прошло семь месяцев.

- Спрячь ногу, Ислам. И лежи спокойно. — Она пыталась скрыть всё возрастающее волнение.

- Лежать трудно, сидеть лучше, — продолжал жаловаться Ислам. — Совсем задыхаюсь. В горле сильно першит. Простудился где-то. Сильно простудился. Надо же мне было так простудиться!

- Сейчас сядешь поудобнее. Взбей-ка ему подушку, Халида!

Стоило только Халиде приблизиться к мальчику и взмахнуть руками, как он вдруг начал корчиться в страшных судорогах.

- Выйди отсюда, Махмут! Беги скорей домой! Нечего тебе здесь делать! А ну, быстро!.. — приказала Бугримова и шепнула Халиде: — Аэрофобия.

- Что, что? — переспросила Халида, с ужасом глядевшая на мальчика.

- Он не только воды боится, но и не переносит малейшего дуновения воздуха. А ты резко взмахнула руками…

- Не бей меня, дядя Мустафа, не надо меня бить!.. — вдруг закричал Ислам.

Он соскочил с кровати.

- Успокойся, Ислам, успокойся! Нет тут никакого дяди Мустафы, тут только я да Халида, посмотри хорошенько, — тихо, но твёрдо сказала Бугримова.

- Не бей, дядя Мустафа! Не бей! Спасите! — ещё пронзительнее закричал мальчик, подбежал к окну, вскочил на подоконник, сбрасывая на пол тяжёлые горшки с цветами, застучал в форточку: — Спасите! Люди! Спасите!

Огромных трудов стоило Ирине Николаевне и Халиде поймать мальчика и уложить в постель.

- Что за дядя Мустафа? Нет у него такого дяди… — сказала тихонько Бугримовой Халида.

- Что это вы там шепчетесь за ширмой?

- Мы не шепчемся, Ислам. И тут нет никакой ширмы. Тебе кажется ширма. Посмотри как следует, здесь ширмы нет…

Ирина Николаевна успокаивала мальчика, помогая устроиться поудобнее, поправила подушку, положила руку на лоб.

- Тебе всё кажется, ты бредишь, Ислам. Это оттого, что у тебя высокая температура. Не ниже тридцати девяти. Весь горишь. Придётся отправить тебя в больницу, Ислам.

- Якши, — покорно согласился мальчик и спросил Бугримову : — Там меня вылечат, да?

- Конечно. Там тебя вылечат.

- И мне будет легче? И пить сумею? Якши будет?

- Всё будет хорошо, Ислам. Всё будет якши.

Она отвела глаза. Ей было ясно, что он обречён.

Ирине Николаевне вспомнился отец, его рассказы о бешенстве. Она отлично знала, что бешенство — неизлечимая болезнь. Больные водобоязнью погибают в страшных мучениях. Дети — на третий-четвёртый день. Взрослые — на восьмой — десятый. Некоторые дотягивают до двенадцати. Но исход всегда один: смерть. Только смерть.

- Я пойду звонить в больницу, Халида. Пришлют машину. А ты помоги ему собраться. До свиданья, Ислам!..