Бразилья

Капитан Акунья, желая показать высокомерному французу чудо его земли, позвал меня на нос корабля посмотреть удивительное зрелище – две реки: одна черная, а вторая молочно-белая – текли бок о бок по одному руслу. Черным потоком была Риу-Негру, впадавшая в море аж в двух лье от того места. Она бежала параллельно илистому течению Солимонойс. Мы следовали вдоль границы вод, я заполнял страницу за страницей своими набросками и видел с довольно близкого расстояния, что черная и белая воды закручивались друг вокруг друга, словно изящная резьба: в завитках – завитки, а в них другие, и далее по убыванию. Подобное я видел в узорах папоротника и на листьях некоторых деревьев. Мне стало интересно, будет ли эта модель повторяться до бесконечности в своем самоподобии? Может, я с излишним предубеждением отношусь к макроскопическому? Может, существует скрытая геометрия, математическая энергия в чем-то ничтожно малом, что каскадом вздымается вверх, автоматическая сила самоупорядочивания? Я думаю, тут есть какой-то закон – в течении реки, в папоротнике, в листе.

Теперь для сравнения я изучаю Сан-Жозе-Тарумаш ду Риу-Негру. Форт, населенный кучкой офицеров, наполовину свихнувшихся от малярии, и командой местных мушкетеров; доки, правительственная таможня, суд, торговые компании, поставляющие специи, таверны и тут же – поселение-кайсара, напирающие друг на друга ряды побеленных глинобитных хижин местных индейцев, площадь, коллегия, и над всем этим высится церковь. Церковь Носса-Сеньора-да-Консейсан – кричащая смесь фантазий маньеристов и буйных пестрых украшений, которая, казалось, поднялась отвесно прямо из темной воды. Она так себя выпячивает, поскольку дальше церквей нет: за Сан-Жозе разбросаны только отдельные алдейи и редукции в долинах Риу-Негру и Риу-Бранку. Ощущение пограничности, огромное психологическое давление девственной природы за пределами Сан-Жозе придает ему особую энергию. Доки переполнены каноэ и большими речными судами, тут же на реке выстроились плоты из бревен цезальпинии. Рынок громкий и яркий, торговцы с нетерпением ждут покупателей. Вокруг сплошная стройка и суматоха, вдоль реки в спешке сколачивают новые склады, а чуть выше возводят дома, обнесенные стенами, яркие новые дома для негоциантов, которым не хватает только крыш. В каждом жителе, от священника до раба, я вижу жажду деятельности. Думаю, это будет хороший и сильный город, настоящая столица провинции.

Весть о прибытии отца Льюиса Квинна опередила его. Кармелиты приветствовали иезуитского адмонитора музыкальной процессией. Трубы, тамбурины, даже переносной орган на носилках, и целая толпа индейцев в белом – мужчин, женщин, детей – в головных уборах, сплетенных из пальмовых листьев, размахивающих все теми же пальмовыми листьями и исполняющих великолепную кантату, в которой соединились европейские мелодии и контрапункты с народными ритмами и сочными красками. Пока я тащился вместе с Квинном за обозом с вещами, поймал себя на мысли, что иду в такт музыке. Священник, как человек, которого музыка очень трогает, был в восторге, но мне интересно, насколько сильно его удовольствие маскирует раздражение из-за того, что о нем уже всем известно. Несмотря на теплый прием, я ощутил беспокойство.

Отец Квинн причастился, я же примирился со сребролюбием, представив все свои бумаги командиру форта, капитану Араужу с последующим пространным допросом, который не был грубым и излишне любопытным по своему тону и родился скорее из долгой жизни в уединении и отсутствия новизны. Здесь моим планам впервые нанесли удар. Меня проинформировали, что Акунья не сможет отвезти меня вверх по Риу-Негру, поскольку новые приказы из Салвадора запретили любым вооруженным судам заходить дальше Сан-Жозе из страха перед голландскими пиратами, которые снова появились в этом районе и могли с легкостью захватить подобный корабль и применить против гарнизона. Мне не хотелось комментировать, что, судя по виду, дерево, песок и глинобитные постройки вполне способны со смехом выдержать удар игрушечных пушек корабля Акуньи, но одному я в Бразилии уже научился – никогда не вызывай неудовольствия у местных царьков, от чьей доброй воли зависишь. В заключение капитан сказал, что слышал о моих изрядных навыках фехтования, и, если время позволит, был бы не прочь попробовать свои силы в поединке перед фортом, где традиционно проводятся дуэли. Думаю, я откажусь. Он довольно милый болван, отказ его расстроит, но не более. Рядом с понтонными домиками у плавучей гавани целая куча каноэ. Завтра начну договариваться.

Дополнение: