Бремя

— Так, — сказала медсестра, не оборачиваясь, когда они попали в мрачный, сырой отсек в глубине помещения, — здесь — ваше отделение. Выкидыши по нерадивости матерей... — и указала на маленький сверток, лежащий на полках, вроде нар.

Несса подошла и открыла, в свертке лежало ее дитя. Она сразу узнала ее. «Доченька моя... — прижалась она лицом к маленькому беспомощному личику. — Доченька моя...».

Медсестра взяла Нессу за плечо, прикосновение тоже странно что-то напомнило. Обернувшись, Ванесса увидела перед собой того сумасшедшего, преследующего ее, теперь, оказывается, везде и всегда.

— Мы вас предупреждали о последствиях... — самодовольно сказал он и осклабился.

Несса закричала в голос и наотмашь ударила по ненавистному лицу...

— Мадам, мадам, проснитесь. Вам необходимо проснуться, — санитарка тормошила Нессу, пытаясь разбудить ее.

Ванесса открыла глаза.

Она не понимала, почему продолжала жить.

* * *

Неожиданно посреди зимы на три дня зарядил дождь, и ветер, как старая, заигранная пластинка, скрипел на одной и той же ноте. Казалось, не появится солнце отныне никогда, да и не хотелось солнца, ничего не хотелось. Однако оно появилось, сначала неуверенно, словно репетируя, как добросовестный артист свой выход, а потом, в одну минуту вдруг залило все вокруг запоздалым обильным теплом.

Тяжелые шторы плотно закрывали окна, но лучи все же пробивались в комнату. И свет, и тепло раздражали. Ванесса лежала в постели лицом вниз и не могла пошевелиться. Она знала, что нужно встать и принять душ, но даже воображаемый звук льющейся воды вызывал физическое неприятие. Вода, которая когда-то доставляла ей столько радости — родник ее детства — почему-то стала чужой, пугающей сущностью. Мир отделялся от нее, и она по нескончаемой спирали двигалась вниз. «Все бессмысленно, — думала она. — Ты все равно умрешь, и все они, сегодня довольные, тоже умрут, а жизнь так и будет кружиться в своем железном колесе без меня и без них, снова жаля кого-то больно, а кого-то развлекая минутной иллюзией счастья».

Балансировать на краю... Она часто слышала это выражение в «Доме Желтого круга» от врачей и пациентов, и только теперь понимала его значение. Что-то толкает людей на край, один неверный шаг — и ты в пропасти. Эрика и Андрей, каждый по своему, сделали его. А она сама стоит на самом острие и, как цирковой акробат, манипулирует пока еще телодвижениями, манипулирует и всей жизнью, чтобы сохранить хоть какое-либо равновесие. Для кого? Для чего? Кто он, которому нужно ее существование?

Она вспомнила, что в детстве, подростком, видела настоящую пропасть. Однажды с классом они ходили в поход в горы и набрели на скалу. Разгневанный некто гигантским ножом полоснул и разрезал ее надвое, и вспоротое нутро чернело, как пасть чудовища. Что-то почудилось ей тогда в том оскале скалы? Она вспомнила, как тогда придвинулась к самому краю, превозмогая головокружение, и сковырнула ногой кусок земли и от силы, что мгновенно увлекла его вниз, вздрогнула, отпрянула. Но преодолев страх, еще раз взглянула в гулкую пустоту. Показалось, пасть пропасти приоткрылась, подразнивая и приглашая. Она попятилась тогда назад и, развернувшись, побежала прочь. Не приняла приглашения...

А теперь? Сможет ли убежать?

* * *

Но как утро переходит в день, день — в вечер, а вечер — в ночь, так и тело и мысли перетекают из одного состояния в другое, а вместе с ними и горе человеческое переливается в непрестанно меняющиеся сосуды бытия, расплескиваясь или оседая на дне. Все же Ванесса собралась однажды, прилагая усилия, и приняла душ, расчесала волосы, хотя каждое движение давалось с таким трудом, будто она увязла в вязкой трясине, и приходилось высвобождать себя оттуда по частям.

Вернулся домой Артур, и они снова сидели рядом на террасе.

— Ты должна бороться... — говорил Артур, — борись, не прекращай бороться... Я — с тобой. И всегда буду с тобой.

— Зачем? Зачем я нужна тебе? Такая...

— Ты нужна мне любая... Ты — самая большая ценность, какая у меня есть. И я не хочу тебя потерять. Помоги мне не потерять тебя...

И Несса слушала, но не понимала, как она могла быть чьей-то ценностью, если сама для себя почти перестала существовать. Что же знает о жизни он, обманутый муж ее, чего ей не дано знать?

Глава 22Секрет доктора Берри

Капкан для искушенных душ, ловушка ложной памяти, холодный лабиринт... Не приведи войти в его бездверный мир, не ведающий света и молитв, там потолки и стены — в мутных зеркалах, в которых не узреть свое, а лишь — чужие лица. От злого умысла — без смысла отраженья. Неверие... Да упаси нас от него, Господь!

Артур списался с известным психоаналитиком — доктором Берри.