Бремя Чести

Мгновение спустя Видар стал задыхаться, когда Везувиус ударил его рукоятью своей алебарды в живот. Он никогда не испытывал такой острой боли, он даже не мог дышать, не мог думать. Теперь он знал, каково значит умирать.

Любой другой солдат упал бы, но не Видар. Он думал о Дункане. Он думал о своей клятве, о женщинах и детях в Волисе и отказывался сдаваться. Не раньше, чем встретится со смертью.

Видар думал о каждой битве, в которой участвовал, о сражении бок о бок с Дунканом. И он не был готов умирать. Не сейчас.

Каким-то образом ему удалось собрать силы для одного последнего удара.

Затем, даже умирая, он поднял зазубренный край своего разбитого меча и вонзил его в грудь Везувиуса.

И, когда Везувиус упал, умирая, по крайней мере, он получил последнее удовлетворение: Везувиус, со сломанным мечом в груди, упал рядом с ним – два вялых тела на поле боя, в снегу, падая друг на друга, затаптываемые армией, несущейся к воротам, торопящейся уничтожить все, что Видар когда-то знал и любил.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Детеныш дракона стоял, привязанный к столбу веревками, во дворе пандезианского форта, в ужасной агонии от ран, а сейчас еще и в отчаянии. Каждая клеточка его тела изнывала от боли там, где веревки вонзались в его чешую, где его спина упиралась в столб. Он испытывал такую боль, что жалел о том, что выбрался из яйца. Он начал осознавать, что жизнь жестока.

Но не это причиняло ему самую сильную боль. Настоящие муки, больше, нежели любая рана, детеныш дракона испытывал, видя своего отца лежащим перед ним мертвым.

Он вспомнил чувство гордости, когда увидел, что его отец летит над фортом, убивая его похитителей. Крылья отца были такими огромными, что закрывали собой солнце. Детеныш дракона все еще помнил жар его пламени, которым и сам надеялся дышать однажды, волны пламени выстрелили вниз подобно дождю. Он ощутил справедливость, возмездие, зная, что его отец убьет всех этих людей. Самым трогательным было то, что он знал – отец делает все это ради него, чтобы спасти его. Это наполняло его любовью, гордостью, которых он себе и представить не мог. Впервые с момента своего рождения он больше не чувствовал себя одиноким во вселенной. Детеныш дракона закричал, пытаясь присоединиться и заставить своего отца гордиться им.

Отец был так близок к тому, чтобы спасти его, растопырив когти. Маленький дракон уже предвкушал ощущение, когда отец спасет его, схватит и унесет отсюда. Он находился всего в нескольких метрах от свободы, от того, чтобы они оба улетели далеко отсюда в безопасное место.

Но вместо этого он вынужден был беспомощно наблюдать за тем, как солдаты заманили его отца в ловушку, заставляя лететь все ниже, пока он не запутался в той сети. Сердце маленького дракона разбилось, когда он увидел, как его отец упал головой в грязь. Последним ножом в сердце стала картина того, как эти трусливые солдаты бросились вперед все сразу, окружили отца и забили его до смерти. Он чувствовал, как великая жизненная сила дракона исчезает, и это разрывало его на части.

Детеныш дракона пронзительно закричал – так громко, насколько позволяли ему маленькие легкие. Это был крик агонии, отчаяния, крик существа, которому нечего терять. Когда он закричал, его маленькие легкие становились все больше, звук нарастал и солдаты, все еще избивающие его отца, начали замечать и поворачиваться к нему. Когда маленький дракон кричал, чувства внутри него начали меняться: на смену отчаянию пришел гнев, на смену грусти – ярость. Агония из-за смерти отца придала ему сил, заставила его забыть о ранах, о боли. Она ослепила его и он почувствовал себя сильнее, чем когда-либо.

Когда дракон откинул голову назад и начал извиваться, вдруг, к его удивлению, он услышал щелчок.

Затем еще один.

Ему даже не нужно было смотреть, чтобы понять, что происходит: он разрывал веревки. Они трещали по швам, когда маленький дракон постепенно начал наполняться невиданной прежде силой. Оставшиеся веревки ослабли, он наклонился и раскусил своими острыми зубами одну веревку.

Потом еще одну.

Наконец, дракон наклонился вперед, раскинул свои крылья и одним большим движением разорвал все оставшиеся веревки.

Солдаты повернулись в его сторону, осознав и обратив на него свое внимание. Они медленно приближались, предусмотрительно подняв свое оружие, с видом, который противоречил их неуверенности. Когда они приблизились, дракон откинул голову назад, открыл рот и задышал, молясь об огне.

К его удивлению, в этот раз появился поток огня. Расплавленный горячий огонь не был похож на тот, чем он дышал раньше, этот огонь пришел из глубин его души. В этот раз он растянулся дальше и дальше, накатив волнами. Он мгновенно убил дюжину пандезианцев, они все были слишком потрясены, чтобы вовремя убраться с дороги.