Бремя Чести

Наконец, после долгого неуютного молчания губернатор – подтянутый человек в изысканном наряде, который потел, несмотря на прохладное утро – сделал шаг вперед. Его глаза нервно метались, и Дункан ожидал, что он протянет руки и передаст ему церемониальный меч, но вместе этого, к удивлению Дункана, губернатор перевернул лезвие и бросил его на землю.

Дункан покраснел.

«Это оскорбление», - сказал он, сбитый с толку.

Губернатор улыбнулся в ответ.

«Хорошо», - произнес он.

Вдруг двор наполнился грохотом брони, марширующих сапог со всех сторон. Дункан развернулся и был потрясен, увидев, что он полностью окружен подразделением пандезианских солдат – тысячи мужчин шагали упорядоченным строем со всех сторон двора, проходя через открытые арки, появляясь из всевозможных щелей. Дункан услышал звуки вынимаемых стрел и, подняв голову вверх, он увидел еще несколько тысяч солдат, расположенных на вершинах зубчатых стен, которые направили на него луки. Еще более удивительным было то, что на них были цвета Эскалона. Дункан прищурился и осознал, что на них черно-красная эмблема Бариса. Но он не увидел среди них Банта.

Дункан крепче сжал свой меч и сцепил от ярости челюсти, начиная осознавать глубину предательства. Он был поражен тем, что его собственные соотечественники выступили против него, и потрясен тем, что он привел своих людей в ловушку.

Люди Дункана нервно переминались с ноги на ногу в разные стороны, тоже осознавая, что они окружены. Дункан повернулся к Тарнису, рассвирепев из-за того, что тот продал его. Но он удивился, увидев на лице Тарниса потрясение. Дункан проследил за его взглядом и, обернувшись, увидел, что со стороны Пандезии вышел Энис, который встал рядом с губернатором. Все стало ясно: все это организовал Энис. Он продал не только Дункана и его людей, но и своего собственного отца.

Дункан застыл, осознав, что впервые в своей жизни его перехитрили. Возможно, они могли бы сразиться с окружающими их мужчинами, даже несмотря на неравные силы, но со всеми этими луками, нацеленными на них, они не могут даже рискнуть, вынув мечи.

Энис сделал шаг вперед с удовлетворенной ухмылкой на лице, подошел ближе к Дункану и посмотрел на него.

«Что ж», - наконец, произнес Энис, нарушив напряженное молчание. – «У тебя был шанс. Теперь я сам назначил себя Королем».

Дункан хмурился, испытывая отвращение к этому мальчишке.

«Мальчик мой, что же ты наделал?» - спросил Тарнис с болью в голосе, который прозвучал намного старше.

Дункан увидел искренний ужас, ощущение предательства на лице Тарниса и понял, что, по крайней мере, старый Король не находится в сговоре со своим сыном. Очевидно, он об этом не знал.

«Я поступил не хуже тебя, Отец», - ответил Энис. – «Когда ты позволил им войти в эти ворота. Я просто завершаю ту работу, которую начал ты. Твое время прошло, теперь наступил мой час. У тебя свой способ торговаться, а у меня – свой. Мой намного эффективнее, как мне кажется. Все, что мне пришлось сделать, - это подкупить одного человека и его люди обезопасили наши границы. Хорошая сделка, не так ли?»

Дункан сердито смотрел на него.

«Ты хуже своего отца», - он кипел от гнева. – «Тарнис, по крайней мере, стремился помочь нашей стране. Но ты... ты заключил договор со своими соотечественниками о том, чтобы устроить засаду собственным людям. И не ради мира, а ради своего собственного положения. Твой отец сделал это ради безопасности, а ты – ради власти».

Кавос, сцепив челюсти, крепче сжал свое копье.

«Я предупреждал тебя, Дункан», - произнес он голосом, полным ярости. – «Я предупреждал тебя убить их всех».

«Время для мечей прошло», - огрызнулся Энис, повернувшись к Дункану. – «Немедленно сложите свое оружие и я спасу твоих людей. Станете сопротивляться и поднимите головы вверх: вы будете мертвы, не успев вынуть мечи. Выхода нет».

Дункан оглянулся по сторонам, кипя от злости, зная, что Энис прав. Как солдат, он жаждал сразиться в любом случае, даже если стрелы пронзят его тело, он был готов сразиться не на жизнь, а на смерть. Но, как командир всех этих людей и как их Король, он нес на своих плечах ответственность. Он не мог пожертвовать жизнями всех этих мужчин. Они последуют за ним, несмотря ни на что, будут сражаться за него, и он не мог предать такое священное доверие.

Дункан медленно опустил свой меч и, один за другим, воздух наполнился звуками вынимаемых мужчинами мечей, которые они положили на камень. Двор наполнился звоном тысячей кусков стали, ударяющихся о камень.

Только Кавос стоял, схватившись за свое оружие, дрожа от гнева.

«Кавос», - тихо произнес Дункан.

Тот бросил на него долгий тяжелый взгляд, после чего, в конце концов, тоже сложил свое оружие.

Энис широко улыбнулся, довольный происходящим.

«Сын, ты не можешь этого сделать», - произнес Тарнис отеческим тоном, сделав шаг вперед и положил руку ему на плечо. – «Это низко. Я договорился о перемирии от своего имени. Ты позоришь мое имя».