Бремя колокольчиков (СИ)

Надо отдать должное отцу Захарии, он не оставлял своих чад, постоянно ездил к ним, освятил в нескольких километрах от монастыря источник, который после этого стал считаться святым и принадлежащим монастырю, и, хотя до революции никакого почитания или сведений о том, что источник этот был как- то связан с обителью не было, сёстры обустроили там купальню с ларёчком для продажи свеч и иконок. Источник был именован в честь родителей Иоанна Крестителя, Захарии и Елизаветы. Довольно быстро пошёл слух, что купание в нём чудесно помогает от бесплодия, а заодно и от плотской похоти, и сюда время от времени стали заворачивать автобусы с паломниками.

Первого священника, служившего в обители, тоже рекомендовал отец Захария. Им стал средних лет алтарник-Виктор из подмосковного городка, неженатый борец с ИНН и прочими печатями антихриста, а также разнообразными проявлениями всего жидомасонского.

Надо сказать, о всех этих бедах любил говаривать и отец Захария, предрекая скорый приход антихриста и вселенские катаклизмы, которые должны произойти едва ли не прямо завтра. Он запрещал чадам брать ИНН, призывал отказываться от паспортов нового образца. В какой-то момент с ним поговорили... и старец смягчил свою позицию, стал учить, что всё это плохо, но... пока церковь дозволяет, можно брать всё это штрихкодово- электронное... хоть лучше этого и не делать... но послушание превыше поста и молитвы... и, вообще, от излишней оппозиционности можно впасть в гордыню.

Судя по всему, именно это и случилось с отцом Виктором. Он не принял новых поучений духовного отца и обвинил его в теплохладности , граничащей с предательством. Сам же он с ещё большим рвением на каждой службе стал обличать принятие антихристовой печати, и, в конце концов, заявил, что церковные власти, включая патриарха, отпали от Церкви и подчинились дьяволу, так что молиться за патриарха и местного епископа нельзя.

Доселе его терпели, но такое не замечать было невозможно даже и в дальнем женском монастыре. Отца Виктора запретили в служении, и монастырь он покинул с четырьмя монахинями, твёрдо уверовавшими в правильность слов батюшки. Перебравшись в совсем глухую деревню, где даже и электричества нет, они так и продолжили подвизаться впятером. Одна из тех монахинь, болевшая астмой, вскоре скончалась при полном отсутствии медицинской помощи, на что отец Виктор сказал: «Господь избавил праведницу от грядущих на вселенную ужасов Зверя...»

Вместо отца Виктора в обитель прислали молодого монаха, отца Феогноста. Тихий и молитвенный батюшка до этого служил в мужском монастыре, но как-то всё не складывались у него отношения с наместником и ^[165] экономом, и он всё время просил о переводе в другое место. Вот и напросился...

Сначала всё было хорошо. Скромный и непритязательный отец Феогност понравился игуменье, положительно о нём отзывался и отец Захария. Но со временем начались странности. Из кельи монаха стали изредка доноситься вскрики и то тихий, то возбуждённый разговор, хотя никого, кроме отца Феогноста, там не было.

Настал Великий пост, и батюшка совсем перестал появляться в трапезной. Службы Первой седмицы^[166] шли без сокращений каждый день. Наступило воскресенье - праздник Торжества православия^[167]. После обедни стали служить молебен.

На аналое, как положено, лежали иконы. Стоявший перед ними бледный батюшка как-то неожиданно пришёл в возбуждение. Отцу Феогносту вдруг почудилось, что перед иконами он видит бесов. Перебивая хор, он закричал во весь голос: «Анафема^[168] бесам! Анафема поганым еретикам! Анафема Толстому! Анафема масонам и интеллигентам, всем им, слугам дьявола!» Потом отец Феогност снял с себя фелонь и стал ею махать, как бы разгонять полчища бесовские, роящиеся подле икон. Батюшку связали. Сутки он так и пролежал в келье. Его крики слышали уже даже в соседней деревне, и тогда, взяв по телефону благословение у отца Захарии, мать Домна решилась-таки сдать отца Феогноста в районную психбольницу...

Зайдя впервые на территорию монастыря, отец Глеб обрадовался, увидев, что трапезный храм с жилым корпусом были почти восстановлены, а собор уже имел свои очертания. Всё оказалось несколько лучше, чем он ожидал после слышанного об этой обители в епархии.

Келью ему дали тоже вполне приемлемую, в башне, с которой начиналась жизнь возрождающегося монастыря. Но где же туалет? После обеда, мать- игуменья задержалась, чтобы решить множество хозяйственных дел, прежде чем поговорить с новым священником, а для отца Глеба местонахождение сего заведения с каждой минутой становилось всё более и более актуальным. Лиц мужеского пола в округе не было видно, поэтому пришлось спросить одну из послушниц. Та указала на покосившийся деревянный сарайчик за рядами сложенных поленьев.

   -  Только, батюшка, отхожее место у нас с фонтанчиком... Вы уж осторожнее...

   -  То есть как, с фонтанчиком? - удивился отец Глеб, явно не предполагавший биде в таком строении.