Бремя колокольчиков (СИ)

   -  Любовь, но... - Запнулся будущий архиерей.

   -  А епископ должен исполнять волю Бога или канона?

   -  Но, святые отцы... как же... - Совсем уж растерялся гость.

   -  А что ты за них прячешься? Ты за себя отвечай, коль в епископы собрался. Да и из святых не все то каноны соблюдали, а иные и вовсе их не знали слова то такого, да и в голову ничего такого не брали, так?

Ни игумен, ни тем более я не решались что-то ответить, и старец продолжил:

   -  Бывает и надо кого по любви от служения остеречь, чтоб ни себе, ни людям не напортил, для того и каноны, а без любви канон, что газета: не почитать, а лишь в сортире листать, картинки с бабами да патриарха с президентами разглядывать. И что вы, отцы, скажете? Что людям больше по нраву любовь или правила?

   -  Сердца тянется к любви, а ум, руки к правилам, канонам. - Решился ответить я.

   -  Верно, а почему?- Снова вопросил о. Пиндосий.

   -  Ну... Определенность нужна, почва под ногами, а иначе из чего исходить? - Продолжил игумен.

   -  Так и есть, на небе удержаться не можем, нам и нужна почва. Но ежели одной землёй жить, то как Неба достигнуть? Только и будет толку «червей давить затылком» по тем самым правилам.

Опять замолчали.

   -  А может мне отказаться...от епископства? Наотрез... - Махнул в воздухе широким рукавом рясы игумен.

   -  Можно было б, но ты ж не сможешь, - посмотрел на него в упор старец.

Я подумал было возразить как-то попытается кандидат в архиереи, или

что-нибудь про «послушание» выдать, но нет, опустил глаза в дощатый пол, и без показухи, изменившись даже в лице и голосом сказал:

   -  Помолись о мне, старче... И научи, как мне в епископстве... не отпасть? Не отлететь в гордости своей и...всём этом...

   -  Дам один совет, коль спросил. Ты дураков в иподьяконы и прислугу набери. Нет, не обычных церковных лизоблюдов, а настоящих: аутистов, даунов, олигофренов всяких, чтоб не розовощёкие мальчики вокруг тебя были, а такие, вот, когда с сопелькой, а когда со свечкой вместо дьяконских, в уличные двери выходили.

   -  Как же?... - Даже привстал игумен, и хорошая борода не могла скрыть совсем уже человеческого, искреннего выражения его лица.

   -  А так! Кто из вас блаженства да преосвященства, ты или они?

Игумен ответить не решился и старец продолжил:

Вот и пусть себе ходят со свечами да дикириями, когда помочь им надо, приглядеть ласково, но и они тебе возлететь или о любви забыть не дадут, их бо есть Царство Небесное!...

Сны Рождества

Этот свет, падающий за стены старых домов, странно изменяет их цвет. Хотя, не в этом дело, это лишь картинка... А в чём? Зачем это обозначать. Надо просто идти куда глаза глядят и ощущать то, что раньше проявлялось в намёке, а теперь вдруг накрыло в такой полноте, что ещё бы немного и не выдержал, взлетел живым или мёртвым, что неважно... Надо же куда я вышел, это же Колизей там, внизу...

Владыка Орест полуоткрыл один глаз. Не хочется возвращаться из такого сна. Впрочем, это же не совсем сон, это воспоминание... Много лет назад юным семинаристом он и впрямь бродил одним ранним рождественским утром по вечному городу и чувствовал это... Надо же, как во сне можно вспомнить то, что и рассказать невозможно... Сколько ж лет назад это было? 35^0?...

   -  Хм, - произнёс владыка, вспомнив, что сегодня как раз 25 декабря, Рождество по новому стилю, день в день с той прогулкой... А что ж это за поездка была? Да какая-то по межцерковному общению, он в свите известного владыки-экумениста был. Помнится, тогда всё говорили о близости церквей, о необходимости объединения во Христе, в братской любви... Да, много было разговоров, сейчас другое время и другое надо говорить... В тот раз это было или нет( вот ведь память уже никуда), когда заезжали ещё в монастырёк Малых сестёр. Эти монахини имеют интересный устав, ездить по миру, работать на низкооплачиваемой работе и этим проповедовать Христа. И ведь так и живут, такие светящиеся, при них даже строгий русский митрополит стал как ребёнок.... А монастырь их, смешно, больше напоминал пионер-лагерь второго сорта, а рядом, по дороге к ним, был старинный, на месте казни ап. Павла...

   -  Хм...- ещё раз произнёс отдыхающий после службы в своих покоях архиерей, - Павел... Да, жаль он ушёл из епархии... Он единственный не осуждал за спиной владыку, со всеми его розовощёкими мальчиками, даже, как- казалось, сочувствовал ему... Да и вообще. Не осуждал, но и не лизоблюдствовал, ровно держался, честно и спокойно, без надменности и всей этой пустой говорильни.

Воспоминания покатились как-то одновременно по разным дорожкам. Вот он, худенький и молоденький, выпивший на праздник, крадётся в свою келью, лишь бы дежпом не увидел... А вот, этот, непутёвый поп о. Анатолий стоит перед владыкой на коленях, умоляя не выгонять... А здесь о. Павел подаёт за штат, и он, уже архиепископ, молча подписывает это прошение...