Бремя колокольчиков (СИ)

Дежпом, западенский хохол иеромонах Савелий, тогда таки поймал... Запугал будущёго архиерея до смерти, но потом предложил пойти из тёмного коридора в его келью, дабы не будить спящий семинаристов. В келье помощник инспектора смягчился. Рассказал, что он тоже был простым семинаристом и тоже понимает, но дисциплина должна быть. Потом предложил неожиданно выпить... Потом ещё, потом попросил сесть к нему на колени, стал шептать про одиночество, про то, что поможет... До этого, да и после, будущий

владыка не знал женщин. Так с мужчинами и пошло... хотя тот, первый раз было больно...

А этот Савелий потом, в конце перестройки уехал на родину, перешёл в греко-католики вроде бы и карьеру там сделал...

А поп, тот, да, непутёвый был. Болтал много, книги и идеи распространял, что сейчас не приветствуются... Хотя... не о том же ли говорили тогда, в Риме?... Другое время... Много на о. Анатолия стучали, владыка Орест знал, что много было и клеветы. Но парень явно выходил за флажки. Вольный дух, вольные разговоры на разные темы, об архиереях и их месте и власти в церкви много рассуждал, даже на проповедях говорил слишком вольные вещи. Вот и пришёл настоятель храма, где этот молодой смутьян служил, и принёс донос, что о. Анатолий отказался причастить больного и тот так и умер без покаяния. По глазам да и вообще из всего было видно, что врёт настоятель. Но дело надо было решать ради общего спокойствия, да и настоятель был надёжен во многих делах, не подводить же своих... Пришёл о. Анатолий на приём, он уже знал, что запрещён в служении. Можно было его не принимать, хотелось ли владыке видеть, как о. Анатолий будет умолять о помиловании? Наверное нет, хотя... Тот даже превзошёл ожидания епископа: плакал, умолял пожалеть его пятерых детей, больную жену. Стоящие на коленях мужчины владыку частенько возбуждали, но не в этот раз... Брезгливости вл. Орест тоже не чувствовал, не чувствовал ничего, только частью механизма немного ощущал, и этот механизм был не он, но было то, чему он служит, или просто работает... неважно. О. Анатолий тоже часть этого механизма и если хочет остаться, он должен это понять, предупреждали его не раз, без наказания он не понимал. Кто ж теперь виноват?

За о. Анатолия просили многие, младшее духовенство, миряне, местные деятели культуры всякие, но от этого решение владыки было лишь твёрже, чтобы прекратить, он даже объявил, что теперь рассматривает вопрос уже не просто о запрещении в служении, но и о снятии с о. Анатолия сана. Тогда пришёл просить и о. Павел. Владыку всё это уже очень раздражало. Он впервые попытался наорать на о. Павла, но как-то не смог долго гневаться на подчинённого, хотя в этом владыка Орест был более чем опытен. Взгляд деревенского священника, когда-то офицера, остановил поток архиерейской безапелляционности.

- Владыка! Вы же умеете любить. Я знаю, умеете... Вот и о. Анатолий любит своих детей, его любят прихожане, а что может быть важнее любви?

Архиерей остолбенел. Краска бросилась в его лицо. В голове картинкой всплыл любимый Витенька. Вл. Орест уж давно не путался ни с кем, не искал молодых любовников среди церковных мальчиков, многие ему нравились, но он оставил это. А к Витеньке он и впрямь привязался, хотя знал, что тот гулящий и не бескорыстный, и кроме владыки есть у него и другие, но с ним было хорошо и уютно, совсем не одиноко, может именно потому, что Витя не зависел от него и ничего особенного не ждал и не требовал, был лёгок, обворожителен в радости, прекрасен в грусти...

Владыка поднял глаза на о. Павла, он понял, что тот не случайно сказал то, что архиерей не мог себе сказать столько лет, хотя столько сказано было про эту самую любовь с амвона.. .это не догадка, это понимание...

   -  ВОООН!!! - Заорал седой архиепископ, - Чтоб духу твоего в моей епархии не было!!!

В этот же день вл. Оресту принесли прошение о. Павла о почислении за штат. Он сразу же подписал его.

Через какое-то время владыка узнал, что о. Павел стал носить странное имя Пиндосий и живёт в лесной келье где-то далеко.

   -  А хорошо бы к нему съездить...- Подумал владыка, но тут же усмехнулся этой своей мысли.

Зазвонил дверной колокольчик, да, время уже вставать. Набросив подрясник вл. Орест отворил.

   -  Благословите, к вам Виктор, - пряча глаза сказал келейник и быстро ушёл, он всегда был немногословен, лишнего старался не знать, за это владыка и держал его.

   -  Пусти, - ответил владыка.

Странен был визит Витетеньки, ведь не договаривались, да и вообще обычно не в архиерейских покоях встречались.

   -  А я тебя как раз вспоминал... Что без звонка? - Спросил архиепископ закрыв за любовником дверь.

   -  Рождество сегодня, как-то соскучился я по тебе... Решил так зайти...

   -  Рождество? Нынче не наше, католическое, будто не знаешь... У нас седьмого...

   -  А разве Рождество может быть не нашим? - игриво улыбнулся Витенька.

   -  Знаешь, - неожиданно даже для себя сказал пожилой архиерей, приходи именно после седьмого, разговеемся... А сейчас я что-то не могу... плохо себя чувствую...

Красот ада