Бремя Милосердия (СИ)

Он играл на фортепиано, прикрыв глаза, самозабвенно погрузившись в музыку. Свет канделябров лежал на его бледном лице и трепетал в опущенных ресницах, играл золотыми бликами на светлых локонах, обрамляющих лицо. Любой, кто увидел бы это лицо сейчас, в первую очередь подумал бы о священниках, монахах – или даже ангелах, прелести встречи с которыми так избегают и монахи, и священники. Но сейчас он играл не торжественную и сложную музыку служений. Лёгкая, нежная и невыразимо печальная мелодия лилась из-под тонких, чутких, уверенных пальцев, своим сложением выдающих аристократа. Бывшего аристократа.

– Люблю слушать, как ты играешь.

Улыбка озарила его лицо, но он не обернулся на эти слова, вспыхнувшие в его сознании после того, как угас последний аккорд. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы видеть Мёрэйна, плавно отделившегося от собственного изображения на портрете и стоявшего теперь у него за спиной.

– Рад слышать, друг мой.

Он говорил вслух, так как знал, что Мёрэйну нравится звучание его голоса.

– Ты сам это сочинил?

На сей раз он обернулся и покачал головой, глядя в глаза призраку.

– Рэйн, это глупо.

Точно – это было глупо. Пытаться общаться по-человечески, когда вы оба – уже давно не люди. Более того – когда обоим известна цель этого притворства.

Мёрэйн обречённо шагнул вперёд, хозяин кабинета поднялся ему навстречу. Его руки скользнули по воздуху, не встретив плоти. Но на уровне Сэйда двое крепко, по-братски обнялись.

Орденский целитель чутко прислушивался, стремясь переключиться от нахлынувших переживаний на мысли друга, но Мёрэйн умолк, затих, даже сполохи его мыслеимпульсов затаились, оставив только трепетное безмолвие. Если бы Мёрэйн был во плоти, можно было бы сказать – «он боялся дышать», плотно зажмурившись, застыв – но он был не во плоти… Стоило нырнуть глубже – и стали различимы едва уловимые тени переживаний – несущиеся так быстро и хаотично, что едва ли их смог бы осознать и сам Мёрэйн.

Посверкивающая слюда на потолке грота. Белый волнистый песок. Цветы кораллов, облепившие каменные громады монолитов: подводные башни и дворцы Затерянных островов, давно утратившие облик творений цивилизации. Серо-стальные волны с ледяной взвесью. Снег, падающий в море крупными хлопьями. Двинэа с рыжей хасмой. Старый друг. Радость встречи. Давно не общались. Лёгкое раздражение, связанное, почему-то, с базой Эмокабэ. Гирлянда из падуба. Синяя молния…

– Я уже не ждал тебя сегодня.

– Были дела.

Синяя молния… Ужас прошедшей рядом смерти. Чужой ужас.

– Я в курсе.

Но всё это – не причина того холодного смятения, которое привело Мёрэйна сюда сегодня. Которое он не хотел бы показывать, которое таится ещё глубже – как подводная воронка, как донное течение. И заглядывать в эту глубину не хочет, похоже, и сам Мёрэйн.

– Рассказывай, что стряслось.

Мёрэйн отвернулся. Его ярко-синие глаза – слишком ярко-синие для человеческих – блестели в полумраке.

Пальцы на уровне Сэйда провели по его запястью. Волны света, сочась из их кончиков в Мёрэйна, пробежали по его сознанию, пронзительные и сладкие. На запястье, откликаясь на прикосновение, ослепительным серебряным пламенем вспыхнула «метка бессмертья» – так они называли между собой след, оставленный меарийским побратимством. Рана, нанесённая острым лучом Орденской Звезды при обряде инициации, никогда не заживает на тонких уровнях энергоструктуры: невидимая в физическом мире, она открытой язвой лучилась в Сэйде.

– Не расскажешь по доброй воле – сам знаешь, что будет, – прищурились зелёные глаза.

Есть вещи, которыми лучше не делиться… Мёрэйн попытался вырваться. Он начал жалеть, что явился сюда. Нет чтобы поработать над собой и привести мысли порядок, не соприкасаясь ни с кем, пока не восстановится. Нет, нет же! Просто необходимо было увидеть брата, взять за руку, поговорить, и вот – как полный идиот, он…

– Опять сеанс самобичеваний?

– Прости. Мне не стоило приходить.

– Тебе не стоило рождаться на свет и губить на корню жизнь… Причём прежде всего – мою… Знаю, Рэйн, слышал. А теперь давай что-нибудь новенькое. Рассказывай, что случилось.

– Ты невозможен, – сказал Мёрэйн. – Я же просто заглянул пообщаться!

– Угу. Ну конечно. У тебя опять начались кошмары? – Холодная ладонь слегка сжала руку Мёрэйна, и его сущность скользнула глубже, совмещаясь, совпадая с Мёрэйном на уровне Сиайна. Теперь они не только могли читать мысли друг друга, но и на четверть были друг другом. Мёрэйн смирился с неизбежным, ощущая внутри это живое мерцание.

– Да. Меа волнуется. Происходят странные вещи, Шэл. Что-то надвигается.

– Тебя беспокоит не это.

Мёрэйн припал бесплотной щекой к плечу целителя. Придётся рассказать. Никуда он не денется. И он хорошо знал об этом, когда шёл сюда…

– Нет, Шэлле, не это. Гоода… Этот старик с Эмокабэ… Он едва не разбудил во мне… Сам знаешь кого.

– Ты всё ещё боишься имени? Стах перед именем – скверная привычка.