Бремя раздора

– Ты не лекарь, Тоб. – Рыцарь не позволил осмотреть руку, которую Даффа прокусила до крови.

– Дык я ж учился! – обиженно вскрикнул сын крестьянина. – Ты ж не думаешь, что я пень пнем? Я-то ж много-то знаю! А ручищу дай, я погляжу.

– Тоб, не лезь. Все хорошо. Я не барышня и не хрупкая леди и не такие раны получал. Ты мне лучше скажи, что с руками у леди Даффы. Ты пальцы ее видел?

– Дык как не видать-то? Видывал. Расковыркивает пальцы-то себе да на стенах молитвы вымазюкивает. Богов о милости просит.

– Расскажи мне все, что знаешь. – Рыцарь уселся, привалившись спиной к ящику, и сын крестьянина последовал его примеру. В конце концов, плыть им еще долго, рассказ не из коротких, а выложить кому-нибудь все горести и радости, весь пережитый страх и полученный опыт очень уж хотелось.

В небольшой и неказистый порт, намного хуже того, что группа недавно покинула, и тем более того, из которого отправлялся корабль на Остров с партией помощников лекарей, юноша с рыцарем и леди Даффой прибыли спустя несколько дней. Все остальное расстояние они должны были преодолевать пешком.

Поначалу сир рассчитывал прикупить лошадей, однако заработанного Тобом едва хватило на переправу. Бывший крестьянин не понимал, почему мужчина ворчал и говорил, что больше не станет верить юноше, заявляющему, что у него есть очень много сбережений. У Тоба и правда было немало, он бы мог позволить себе на эти монеты многое. И несмотря на то что все было заработано тяжким трудом, он даже расстался с ними, и это – лишь ради того, чтобы помочь. И совсем немного затем, чтобы после получить те самые обещанные четыре сотни.

Нескольких медяков, тех, что не стал забирать капитан баржи, хватило, чтобы пополнить припасы перед дальнейшим путешествием. В городах, что должны были встретиться на их пути, рыцарь рассчитывал заработать – сильные люди всегда ценились там, особенно если требовалось что-то починить, срубить деревья или побить какого-то плохого человека. Для Тоба тоже можно было найти работу – мыть, стирать, убирать, готовить и прислуживать за столом он умел, и очень хорошо. Кроме того, остановки должны были помочь им, а главное, Даффе отдохнуть от изнурительного похода и отогреться в теплых помещениях с крышей над головой, вновь запастись едой и двинуться дальше.

Даффу развязали еще на барже, она вела себя как обычно, почти перестала кричать, когда слышала слово «сир» или «рыцарь», но по-прежнему слишком остро реагировала на приближение Зэурана.

Когда их маленькая группа передвигалась, Тобу приходилось держать леди за руку, так как она могла увлечься чем-то, испугаться и убежать. В первый день она отстала от мужчин, и они, беседуя, не сразу заметили пропажу. Вернувшись, они обнаружили сестру умершего короля сидящей на земле – она с интересом ковыряла палочкой песок и напевала себе что-то под нос. Радовало лишь то, что рыцарь был достаточно силен и ловок, чтобы связать Даффу, и она не могла причинить вреда ни ему, ни самой себе, когда у нее случались приступы ярости. Тоб никогда не страдал от агрессии сестры короля, юношу она не трогала, только иногда кричала на него.

Еду леди принимала лишь из рук Тоба, говорила только с ним, и со всеми теми ежедневными потребностями, что она испытывала, ей помогал справляться только он.

По ночам леди привязывали к Тобу и к дереву веревками, что сир принес из какой-то деревушки, встреченной по пути. Оттуда же он притащил двух кур со сломанными шеями и ворох одежды и простыней.

Тоб спросил, каким образом ночью мужчина смог добудиться до крестьян и не схлопотать за такое, да еще и обзавестись добром без денег. Рыцарь отмахнулся от него:

– Им это не так нужно, как нам.

– Ты мало знаешь о нашей жизни, – возмутился юноша и понял, что скорее всего благородный человек оказался вором и забрал то, что хотел, просто так. – Ты плохо поступил! Вы все так поступаете! Очень плохо. Так нельзя – мы стараемся, мы работаем, мы отказываем себе в излишествах ради необходимого. А потом появляется сильный человек с мечом и в железе, угрожает и забирает что хочет. А если таких людей толпа, то они творят ужасные вещи!

– Тише! И почему тебя волнуют незнакомые люди? Лучше разберись с птицами, а я пока посмотрю, что полезного я прихватил.

– Так это не все? Дык нельзя так! Это ж не по-людски! – Поначалу крестьянский сын хотел швырнуть кур в мужчину, но, во-первых, боялся его, а во-вторых, уж очень живо представил себе похлебку. – Я думал, что ты лучше!

– О, Тоб, полно. Я запомнил этих крестьян и их дом. Как доберемся до места, мы с братьями отправимся к ним и принесем подарки. Вернем им десяток кур, а может, и два. И хорошей одежды, и новые топоры. Да и дом подлатаем. Хорошо? Это тебя устроит?

– Не брешете?

– Нет. Не могу я сейчас отплатить им, но не забуду сделать это после. Иди лучше леди закутай, продрогла она совсем, гляди, как трясется.

Слова сира принесли некоторое облегчение.