Бремя страстей человеческих

He remembered how for months, trusting in what they told him, he had implored God to heal him as He had healed the Leper and made the Blind to see.	Он вспомнил, как месяцами, веря тому, что ему говорили, молил бога об исцелении,- ведь исцелил же он прокаженного и сделал слепого зрячим.
"As long as you accept it rebelliously it can only cause you shame.	- Пока дух твой мятежен, ты будешь испытывать лишь чувство стыда.
But if you looked upon it as a cross that was given you to bear only because your shoulders were strong enough to bear it, a sign of God's favour, then it would be a source of happiness to you instead of misery."	Но если ты поймешь, что отмечен господом, что крест твой возложен на тебя только потому, что у тебя сильные плечи, тогда твое увечье станет для тебя источником не горести, а утешения.
He saw that the boy hated to discuss the matter and he let him go.	Он увидел, что этот разговор тяготит мальчика, и отпустил его.
But Philip thought over all that the headmaster had said, and presently, his mind taken up entirely with the ceremony that was before him, a mystical rapture seized him.	Но Филип долго думал о том, что сказал ему директор; мысль о предстоящей церемонии наполняла его мистическим восторгом.
His spirit seemed to free itself from the bonds of the flesh and he seemed to be living a new life.	Дух его, казалось, освободился от плотских уз, и он вступает в новую жизнь.
He aspired to perfection with all the passion that was in him.	Он стремился к совершенству со всей страстностью своей души.
He wanted to surrender himself entirely to the service of God, and he made up his mind definitely that he would be ordained.	Ему хотелось целиком посвятить себя служению богу, и он твердо решил принять духовный сан.
When the great day arrived, his soul deeply moved by all the preparation, by the books he had studied and above all by the overwhelming influence of the head, he could hardly contain himself for fear and joy.	Когда великий день настал, Филип едва владел собой от страха и радости: он был взволнован до глубины души всеми приготовлениями, книгами, которые прочел, и, главное, тем, что так пылко внушал ему директор.
One thought had tormented him.	Мучила его только одна мысль.
He knew that he would have to walk alone through the chancel, and he dreaded showing his limp thus obviously, not only to the whole school, who were attending the service, but also to the strangers, people from the city or parents who had come to see their sons confirmed.	Он знал, что ему на глазах у всех придется пройти через алтарь, и не только вся школа, собранная на богослужение, но и посторонние - прихожане и родители тех мальчиков, которые вместе с ним впервые шли к причастию,- увидят, что он хромой.
But when the time came he felt suddenly that he could accept the humiliation joyfully; and as he limped up the chancel, very small and insignificant beneath the lofty vaulting of the Cathedral, he offered consciously his deformity as a sacrifice to the God who loved him.	Но когда наступила решающая минута, Филип вдруг почувствовал, что с радостью примет любое унижение; ковыляя по проходу, такой маленький и ничтожный под этими величественными сводами, он в мыслях приносил свое уродство на алтарь всевышнего, который его возлюбил.
XVIII	ГЛАВА 18
But Philip could not live long in the rarefied air of the hilltops.	Однако Филип не мог долго жить в разреженном воздухе горных вершин.
What had happened to him when first he was seized by the religious emotion happened to him now.	То, что случилось с ним, когда он впервые был охвачен религиозным экстазом, повторилось снова.