Бремя тела

— Чувствуешь, какое хорошее? Это тебе не крашеная бормотуха за пятьдесят рублей из ларька. Мне как Руслан все объяснил, так я теперь даже смотреть на бутылки с этой дрянью не могу. Они же берут чуточку настоящего вина, разбавляют со всей дури водой, туда виноградного сока или ароматизатор, а чтобы крепость чувствовалась, доливают спирт. И народ себя этим травит, думая, что пьет вино. Да, за последнее время я взглянула на многое по-другому. Кстати, Ксюх, когда мы на твоей свадьбе погуляем, а? Признавайся!

— В чем я должна признаться? Это мы скорее на твоей погуляем, у тебя же уже совсем скоро, и ты, и Руслан мне об этом говорили.

— Зачем ты все время переводишь стрелки на меня? Я о твоей свадьбе говорю, вот и отвечай. Неужели не хочешь так же со своей второй половинкой и своей семьей прийти сюда, потом покататься по городу на лимузине, посидеть в ресторане? Ведь после свадьбы ты и твой парень принадлежите друг другу уже официально, никаких вопросов и косых взглядов быть не может, уже никакая мама тебе ничего не скажет.

Ксения ударила ладонью по скамейке и, обернувшись, посмотрела на свадьбу, которая придумала для молодоженов новое испытание: взобраться наверх на кабинку для переодевания для того, чтобы сфотографироваться.

— А мне мама и так ничего не говорит, только намекает на то, что неплохо бы познакомиться с парнем и начать сексуальную жизнь, которую она называет то личной жизнью, то своей жизнью, но смысл от этого не меняется, — для храбрости одним махом Ксения допила вино из стаканчика, хотя к алкоголю всегда была равнодушна. Ставя стаканчик обратно на скамейку, Ксения увидела у него сбоку черное, поблескивавшее на солнце пятно и ощутила спокойствие от его появления. — Слушай, Лен, по-моему, ты меня специально сейчас злишь и разводишь на эти разговоры, ведь так? Ну, признавайся!

— Мне было интересно узнать, как долго ты будешь сидеть паинькой и терпеть, оправдываться, — Лена заулыбалась. — Не обижайся, Ксюха, ты молодец, что остаешься при своем мнении, что ждешь встречи с человеком, который полюбит тебя, и которого полюбишь ты. У всех эта встреча по-разному происходит. Главное, торопиться не надо, в этом ты права. Кстати, вот, может, и твой женишок. Смотри, какие стройные ножки!

Жених и невеста под общее одобрение уже сфотографировались, сидя верхом на кабинке для переодевания. Свадьба уже пошла дальше по пляжу, но в кабинке кто-то задержался. Мелькали худые ноги. Казалось, что тот, кто остался внутри, танцует какой-то причудливый танец. Было непонятно, кто это и что он делает. Ксения следила за происходящим чуть напряженно, на ее лице выступили морщины, на лбу проступила испарина. Лена же посмеивалась.

— Тот, у кого такие красивые ножки, не зря задержался там, Ксюш. Может, это судьба? Сейчас выйдет твой принц, ты приготовься. Я серьезно тебе говорю, чем черт не шутит!

Ксения отмахнулась. Подул ветер и ее пластиковый стаканчик слетел со скамейки и покатился по траве, а дальше по песку. Ксения помчалась за ним. Когда она вернула стакан на место и присела обратно на скамейку, до нее и до Лены донесся отвратительный звук того, как кишечные газы через тернии успешно прокладывают себе дорогу, затем еще один.

— Ого, — тихо сказала Лена.

Наконец ноги зашевелись — и из кабинки, подтягивая светлые шорты, вышел сильно пьяный дядя преклонного возраста. Поверх белой рубашки с коротким рукавом с нацепленным нелепым галстуком-бабочкой красовалась синяя лента с надписью «Почетный гость». Зачерпывая в ботинки песок, почетный гость, покачиваясь, поплелся за свадебной процессией, которая ушла уже довольно далеко.

— Опять твои провокации? Ты же знала, что туда зашел старый хрен, причем пьяный в дерьмо, — возмутилась Ксения.

— Ксюш, остынь. Ну, видела, и что? Любви все возрасты покорны. Я же не знала, что он окажется такой свиньей. Фу, даже подходить к этой кабинке теперь не хочется. Ладно, давай выпьем еще вина, пусть у этих молодых все будет в порядке, а пердуны-родственнички не слишком часто их навещают.

С такой постановкой вопроса Ксения, молча, согласилась.

С одной стороны, уезжать обратно в Питер Ксении не хотелось, но с другой — бесцеремонность сестры и лекции мамы о налаживании жизни ей порядком поднадоели. Если эти мысли такие правильные, а советы действенные, то почему же сама не берет и не налаживает — для начала свою жизнь, ну а потом все остальные. Своего отца Ксения не знала, и разговоры о нем мать тут же пресекала. В Питере Ксению ждала учеба, сумасшедшая соседка по комнате и некая необъяснимая пустота, которую трудно было чем-то заполнить. Преследующие мысли о сексе, чужие намеки на это, появляющееся из ниоткуда черное пятно как знак неуместности даже сторонних разговоров об интимном.