Бремя власти: Перекрестки истории

Л. А. Тихомиров, обобщив концепцию Грозного, объявил ее идеалом, вытекающим из чисто православного понимания жизни. Из этой главной идеи Грозного Тихомиров вывел основные принципы царской власти, и первый из них – самообладание,ибо, не управляя собой, нельзя править другими. Другие важные принципы – умеренность, справедливость, законность, осознание своего долга.Царь не может злоупотреблять своей властью, из личных побуждений заменяя ее произволом, так как он – только исполнитель высшей воли, орудие Божественного правосудия.

Царь, как верховный правитель, призван контролировать соблюдение законов и правил подданными. В этом состоит его долг и обязанность. Хотя самодержавная власть сама издает законы, она также должна им подчиняться и охранять до тех пор, пока не изменит или не отменит их. «Закон есть совесть верховной власти, – пишет Л. А. Тихомиров, – царь – как бы машинист, следящий за ходом одухотворенной машины, и обращаться с ней произвольно не может, ибо это означает спутать все части механизма, а затем и взорвать и саму машину» [49;431–432].

Поскольку самодержавная власть сниспослана Богом, а не делегирована народом, то не существует правана власть, а лишь обязанностьвласти. В идеале царская власть должна быть духовно подчинена церкви, а царь обязан руководствоваться не собственной волей, но Божьей. Главным условием прочности самодержавного правления является единство верований царя и народа.

Такова теория.

Но если мы вспомним историю России – всю череду царей и правителей, самозванцев и фаворитов, заговорщиков и прямых преступников, всю чехарду придворной суеты, происходящей на вершине высокой пирамиды власти, в основании которой огромная, живущая своей жизнью народная масса, [165]выплескивающая свое возмущение в виде мятежей и бунтов, – мы увидим, что реальная жизнь далеко не всегда укладывалась в рамки монархической теории.

Московские государи получили идеологическое обоснование своей власти не только от Византии, но и от восточной языческой монархии. С XV века самой мощной струей в «потоке» складывавшейся российской государственности стала азиатская, ордынская традиция – соединившись с византийской, она придала русской власти форму самодержавия, объединившего в себе функции и царя земного, и царя небесного – в отличие от Запада, где существовал некий диалог на равных между светской властью и церковью – пусть даже полный конфликтов и противоречий. Если в средневековой Европе взаимоотношения государства и церкви складывались по типу «двух мечей» – папы и императора, то для России характерна модель, не предполагавшая ни ограничения, ни разделения светской власти.

Россия, по словам Владимира Соловьева, выбрала царство Кесаря – царство Ксеркса, а не Христа: на ордынско-византийском «фундаменте» было построено государство-храм, в котором христианство, признающее свободу и независимость личности, стало религией господства над личностью. В XV–XVI веках в общественном сознании складываются и укрепляются идеи о неограниченности и самостоятельности верховной власти. По словам Н. М. Карамзина, самодержавие укоренилось изнутри. Всякая власть была излиянием власти монарха, и никто, кроме государя, не мог ни судить, ни жаловать. Имущество и самая жизнь зависели от царского произвола, и самым почетным титулом в России стало звание царского слуги.

Власть московского государя имела ярко выраженный патримониальный характер, имея прямое происхождение из вотчинной власти XIV–XV веков. Как в свое время удел и вотчина были наследственной собственностью князя, так и Московское государство, и постепенно вся Русская земля стали как бы царской «вотчиной». Иван Грозный считал себя владельцем своей земли, и подданные воспринимали государство как хозяйство государя (вспомним ответ Николая II на вопрос всероссийской переписи – в графе «род занятий» он написал: «Хозяин земли русской»).

Н. Н. Алексеев отмечал, что на протяжении веков в политическом сознании народа идея государства сливалась с лицом государя, как в частном общежитии домохозяин юридически сливается со своим домом. Таким образом, в России политическая власть представляет собой как бы продолжение права собственности. Тип правления в России – патриархальный, отеческий по своей природе (отсюда – «отечество», «отчизна»), при котором, по образному выражению В. О. Ключевского, «государство пухло, а народ хирел». [166]

Воля монарха как «отца» своего народа стоит над юридическим законом, и вместо государства правового строится «государство правды» – «государство литургическое» (П. Б. Струве), призванное защищать чистоту веры и спасать души подданных. Категория «правды» как бы подменила собой категорию «права» и сделала последнюю необязательной: еще в XI веке митрополит Илларион учил, что «правда» есть и истина, и добродетель, и справедливость, и закон.