Бремя власти: Перекрестки истории

Сейчас кукловод поднимет руку, потянет за веревочку, и оживет перед нами пестрый картонный мирок, созданный гением Мережковского. В каждом персонаже он выделил и усилил какую-то одну черту, необходимую ему как драматургу, и тем самым превратил их в некие условные фигуры, плоские маски, скрывающие за собой сложные и многомерные прообразы: Павел – жестокий и сентиментальный Арлекин, Александр – бледный страдающий Пьеро, Елизавета – хрупкая и решительная Коломбина, Гагарина [104]– нежная и милосердная Пьеретта.

А. П. Гагарина

Эти картонные персонажи разыгрывают перед нами драму власти, по ходу пьесы решая вместе с автором сложнейшие философские вопросы о происхождении самодержавной власти, о ее границах и ответственности человека, этой властью наделенного: «А ну, как не от Бога власть самодержавная? Ну, как тут место проклятое – станешь на него и провалишься?»

У каждого героя – своя «музыкальная тема», своя коронная фраза. Мария Федоровна постоянно квохчет по-немецки: «Я ничего не понимаю!»,фаталист Константин утешает себя и окружающих: «А впрочем, все там будем!» Запомнившуюся современникам присказку Палена, которую говаривал он в минуты волнения, – «Не угодно ли стакан лафиту!» – Мережковский превращает в навязчивый рефрен, сопровождающий Палена на протяжении всей драмы.

Впрочем, все не так просто. Этот «стакан лафиту» – тоже маска, под которой скрывается – нет, не настоящее лицо, но другая маска (и не одна!) этого великого мастера «пфиффикологии» – интриг, хитрости и коварства. [105]

Расстановка сил в драме напоминает паутину, в центре которой Пален – самый старый и мудрый из героев, он подталкивает их, плетет заговор, торопит развязку, готовя одновременно себе пути к отступлению. Главные герои объединены автором в пары: Павел – Гагарина, Александр – Елизавета, одиночки Мария Федоровна и Константин образуют своеобразную пару «не участников»: одна ничего не понимает, другому все равно. Центральные нити паутины связывают Павла и Александра, которые являются марионетками в руках Палена. Таким образом, возникает как бы театр в театре: одна марионетка управляет другими.

Расстановку сил в драме можно представить и несколько иным образом: в центре – Павел, которого свора охотников загоняет как зверя в смертельную ловушку, а во главе этой «царской охоты» – Пален. Знаменательно, что первое слово драмы, открывающей собой цикл произведений под названием «Царство Зверя», – слово «зверь»: «Зверем был вчера, зверем будет и сегодня»,– говорит Константин о Павле.

Все остальные действующие лица представляют собой своеобразный фон вершащейся драмы, от них ничего не зависит. Кроме персонажей реальных, в драме незримо присутствуют тени: призрак Петра Великого, явившийся Павлу, – «тень прадеда Гамлета», предрекающая правнуку несчастие. Две другие – тень Екатерины II, ненавистная Павлу и спасительная для Александра, который ею прикрывается от гнева отца, и тень отсутствующего Аракчеева [106]– страшное пугало для заговорщиков, которые при ложном известии о его появлении начинают метаться, как дети, готовые все бросить и спасаться бегством.

Посмотрим, как же соотносятся созданные Мережковским персонажи с реальными прототипами. Начнем с окружения, с той свиты, что «играет короля». Это шестеро главных «масок»: члены семьи и Пален.

Пален

Пален умудрен жизнью – в начале марта 1801 года ему 56 лет от роду, 40 лет провел он на службе. Родился в царствование Елизаветы Петровны, служил при Петре III, Екатерине II и Павле I, впереди – правление Александра I и Николая I.

Граф Петр Алексеевич фон дер Пален (1745–1826) – сын барона Арнедта-Дитриха от брака с Елизаветой фон дер Фельден. Начал службу он в 1760 году рейтаром в конной гвардии. Участвовал в Прусском походе, в 1-й Турецкой войне, в польских походах, отличился во время 2-й Турецкой войны при взятии Очакова. Был ранен, награжден орденами. В 1795 году он назначен курляндским губернатором, произведен в генерал-поручики, награжден Александровской лентой и имением в Курляндии.

Он едва ли не первым сумел навлечь на себя гнев Павла из-за торжественной и пышной встречи своего бывшего покровителя – опального Платона Зубова, [107]проезжавшего через Ригу. Судя по всему, это демонстративное гостеприимство было нелепой случайностью: как пишет К. Валишевский, в Риге готовились к встрече бывшего польского короля, который не прибыл. Чтобы не пропали зря дорогостоящие приготовления, горожане адресовали их Платону Зубову (действительно, какая разница: оба свержены!), и тот с удовольствием принял почести и съел обед, предназначавшийся королю.

П. А. Пален

Губернатора уволили.