Брежнев

19 декабря 1966 года Леониду Ильичу исполнялось шестьдесят лет. Собрали с членов политбюро, кандидатов и секретарей ЦК деньги, чтобы сделать подарок. Приняли решение присвоить ему вторично звание Героя Социалистического Труда. Но Брежнев сказал Подгорному, что хотел бы стать Героем Советского Союза. Тот заметил, что война закончилась двадцать лет назад, но Леонид Ильич стоял на своем.

Подгорный пересказывал эти разговоры Петру Ефимовичу Шелесту. Тот заметил, что фронтовикам это не понравится:

– Я завизировал документ на звание Героя Социалистического Труда. Менять свое решение не стану.

Подгорный буркнул:

– Я-то с тобой согласен, но Брежнев берет меня просто на измор. Больше я такого напора выдержать не могу, да и не хочу портить с ним отношения.

Леонид Ильич получил свою звезду.

– Вы не задумывались, почему он хотел быть Героем Советского Союза, а не Социалистического Труда? – спросил меня академик Чазов. – Когда у него начались трудности со здоровьем, он вспоминал только войну. Стал сентиментальным. Фильм «Офицеры» смотрел со слезами на глазах. Захотел, чтобы ему подарили саблю, а не что-то иное.

Брежнев настойчиво повторял военным:

– Раз я верховный главнокомандующий, то и звание должно быть соответствующим. Не годится, чтобы генерал-лейтенант командовал вооруженными силами.

Хрущев, кстати говоря, как вернулся с войны генерал-лейтенантом, так им и остался. Блюдолизы предлагали первому секретарю прибавить зведочек на погонах. Хрущев благоразумно отказался:

– Я с вами и так управлюсь.

После войны Никита Сергеевич всего один раз появился в форме – по случаю годовщины победы. А Леонид Ильич чем дальше, тем больше жаждал повышения и наград. В знак благодарности за свое назначение Гречко предложил присвоить Леониду Ильичу звание генерала армии, минуя звание генерал-полковник. Леонид Ильич был доволен. Однажды в Завидове вышел к ужину в генеральской форме с новенькими погонами. Победоносно смотрел на свое окружение: вот я какой!

Балагур и весельчак Гречко дружил с Брежневым. Андрей Антонович был единственным человеком, который на пленумах ЦК называл Брежнева на «ты».

Выступая, отметил, что у китайцев не так уж много ядерных ракет.

– А у нас, – и, помолчав, обратился к президиуму: – Как ты думаешь, Леонид, сказать, сколько у нас?

Брежнев остановил его:

– Не надо, не пугай!

Остров Даманский

Смена первых лиц в советском руководстве осенью 1964 года не привела к снижению напряженности в отношениях с Китаем, хотя Брежнев пытался использовать смещение Хрущева для сглаживания противоречий и нормализации отношений с Пекином (см. «Исторический архив», № 5/2006). Через несколько дней после ухода Хрущева советский посол в Пекине Степан Васильевич Червоненко (бывший секретарь ЦК компартии Украины) получил шифровку из Москвы:

«Посетите т. Чжоу Эньлая и сообщите ему от имени ЦК КПСС и Советского правительства, что в Москве будут рады принять партийно-правительственную делегацию КНР на празднование 47-йгодовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Скажите, что в Москве согласны с тем, что поездка китайской делегации может послужить установлению контактов, обмену мнениями. Мы разделяем мнение ЦК КПК о том, что следует „делать шаг за шагом для улучшения советско-китайских отношений“…

Исполнение телеграфьте».

Член постоянного комитета политбюро ЦК КПК Чжоу Эньлай возглавлял правительство Китая и фактически был в стране вторым человеком после Мао Цзэдуна. Сразу после снятия Хрущева Китае провел испытание первой ядерной бомбы, в Пекине чувствовали себя увереннее, чем когда бы то ни было.

Китайская делегация приехала в Москву на праздники, но переговоры, продолжавшиеся четыре дня, оказались безуспешными. 14 ноября 1964 года Брежнев рассказал об этом на пленуме ЦК:

– Ссылаясь на то, что генеральная линия КПСС остается неизменной, китайские товарищи отказались принять предложение о прекращении открытой полемики. Более того, они сказали, что если КПСС будет осуществлять курс XX съезда, следовать своей программе, то они не видят возможности для прекращения борьбы.

Кандидат в члены политбюро и секретарь ЦК коммунистической партии Китая Кан Шэн упрекнул Косыгина в том, что глава советского правительства на приеме в Кремле 7 ноября подошел к американскому послу и беседовал с ним.

– Я покраснел, когда товарищ Косыгин подошел к американскому послу с дружественным жестом, – заявил Кан Шэн. – Перед лицом империалистов он показал, что Советское правительство имеет в этом вопросе две позиции.

Кан Шэн, заметим, в Пекине курировал спецслужбы и вошел в историю как «китайский Берия». После смерти его исключили из партии и объявили контрреволюционером…

Твердолобый догматизм, который демонстрировали китайские руководители, претил даже советским аппаратчикам. Брежнев говорил участникам пленума ЦК: