Бриганты

Я даю бойцам отдохнуть день, а на ночь веду половину отряда к Рошешуару. В лесу километрах в трех от лагеря осаждающих останавливаемся, спешиваемся. Дальше пойдем пешком, когда станет совсем темно. Я сажусь под толстый дуб, с которого нападали зеленые желуди. Рядом занимает место Хайнриц Дермонд. Я разрешил ему взять двуручный меч, поэтому у оруженосца прекрасное настроение. Хайнрицу очень хочется испытать меч в бою. Надеюсь, сегодня у него не будет такой возможности.

— Как долго ты собираешься воевать? — любопытствую я.

— Не знаю, — отвечает он. — Наверное, пока много денег не наберу.

— А сколько, по-твоему, много? — интересуюсь я.

— Не знаю, — опять произносит Хайнриц Дермонд. — Чтобы хватило на большой дом в городе и на жизнь.

— А поместье не хочешь купить? — спрашиваю я.

— Можно, конечно, и поместье купить, но рядом с городом, — говорит он. — В деревне я со скуки умру.

Еще лет сто назад рыцари избегали городов, предпочитали жить в замках между крестьянских полей. Теперь доход от феодов сильно сократился, крестьяне добились больших прав, не посамодурничаешь, иначе стрелу или болт в спину получишь от них, а в городе жизнь стала безопаснее и веселее, со многими соблазнами.

Я спрашивал его, чтобы самому определиться, где поселиться, когда наберу денег. При такой напряженной ситуации в стране покупка замка в сельской местности казалась авантюрой. Пушки пока плоховаты, но уже способны разрушить стены замка. Пожалуй, за стенами города будет безопаснее. В нем защитников больше. Осталось найти такой город на побережье. Я собирался в скором времени вернуться на море, заняться привычным делом.

После полуночи, когда зашла луна, я приказал двигаться дальше. Пять человек остались охранять лошадей, а остальные двадцать зашагали по лесной дороге к лагерю англичан. Сейчас нам нужны именно англичане. Как донесла наша разведка, рядом с лесом, на скошенном поле слева от дороги, расположилась сотня лучников. У них всего одна палатка, видимо, командирская. Остальные сделали шалаши или навесы для защиты от дождей, которые сейчас редки, и солнца, которое днем припекает от души. Лучники — элита этого отряда, стоят лишь немного ниже рыцарей, но выше многих оруженосцев, не говоря уже о гасконской легкой коннице, копейщиках и арбалетчиках. Всю черновую работу выполняют гасконские солдаты. Английские лучники стоят днем в караулах, а ночью спокойно спят. Уверен, что это очень сильно не нравится гасконцам. На чем я и решил сыграть.

Выйдя на скошенное поле, я останавливаюсь и жестом приказываю своим бойцам приниматься за дело. Они тихо подкрадываются к спящим англичанам и начинают будить их и резать. Сперва то там, то там слышится возня, тихий говор или стоны. Затем мои бойцы втягиваются, действуют увереннее и профессиональнее, если можно это слово отнести к убийству спящих. Дойдя по палатки командира, прекращают резню, возвращаются назад, собирая имущество убитых и оставляя кое-что взамен. Это ножны от кривого гасконского ножа и красная шелковая полоса материи. Такие полосы некоторые гасконцы наматывают на шею то ли как шарф, то ли это дедушка галстука. Мы взяли эти вещи у убитых в засаде.

Я приказываю бойцам возвращаться к тому месту, где мы оставили лошадей, а сам с Хайнрицем Дермондом иду вправо от дороги, где расположились гасконцы. Метрах в ста от них останавливаюсь и выпускаю по сидящим у костра двум часовым длинные английские стрелы из своего лука. Попадаю в обоих. Одному в спину, и он, тихо вскрикнув, заваливается на правый бок, а второму — в левую сторону груди, ранив, но не убив.

Гасконец вскрикивает, а потом орет истошно:

— Измена! На нас напали!

Его земляки вскакивают, хватаются за оружие и собираются возле палаток, в которых, скорее всего, живут командиры. Я выпускаю по ним три стрелы, не выцеливая, в толпу.

— Уходим, — тихо шепчу я Хайнрицу Дермонду.

Лагерь гасконцев бурлит. В адрес англичан звучат оскорбления и угрозы. Командиры пытаются успокоить бойцов, обещают разобраться.

Вскоре мы удаляемся от них на такое расстояние, что голоса еле слышны, и я говорю своему оруженосцу:

— Самые заклятые враги получаются из бывших друзей.

Мы возвращаемся к своим лошадям, садимся на них и медленно скачем к своему лагерю на лесной поляне. Добираемся до него, когда небо начинает сереть. Я ложусь спать в командирской палатке, приказав не будить меня до обеда, если только на нас не нападут англичане.

Проснулся я раньше. День выдался жаркий, в палатке стало душно. К тому же, в нее залетело несколько мух, жутко назойливых. Я выбрался из палатки, подошел, зевая, к ручью. Вода в нем чистая, прозрачная. На как бы отутюженном, без единой складки, песчаном дне лежат несколько темных камешков. Я набираю в ладони прохладную воду, умываюсь. Вода смывает остатки сна.

Рядом со мной появляется Мишель де Велькур, подает белое льняное полотенце.

Пока я вытираюсь, докладывает:

— Недавно через деревни прошел отряд гасконцев. Можем догнать их.

— Большой? — вопрошаю я.

— Сотни три-четыре, — отвечает оруженосец и нетерпеливо спрашивает: — Нападем?