Бриллиант из крокодиловых слез

Щуплый поднял голову и подозрительно оглядел больничные окна. Казалось, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Слон испуганно отстранился, хотя и знал, что снаружи его невозможно увидеть.

Двое, крадучись, пересекали больничный двор.

Если до сих пор у Хоботова и были какие-то сомнения, теперь от них не осталось и следа. Нет, это не сотрудники больницы спешат на ночную смену, и уж точно это не поздние посетители. Это уголовники, люди Холодильника, которые пришли забрать то, что якобы спрятал Борис Минский.

Значит, Слон не ошибся. Не зря он подозревал одного из своих доверенных людей. Один из них — предатель, продавшийся Холодильнику. Оставалось выяснить, кто именно.

Двое прошли половину больничного двора, поравнялись с трансформаторной будкой и вдруг быстро свернули с дорожки и нырнули в густую тень. Значит, Утюг?

Сердце Хоботова неприятно заколотилось, защемило. Утюг — предатель? Он так доверял ему, столько для него сделал… Можно сказать, воспитал, вырастил его.

Бросив под язык шарик нитроглицерина, Слон прижался к окну, чтобы не пропустить ничего, что будет происходить.

Из дверей больницы, негромко разговаривая, вышли двое медиков в пальто, накинутых поверх халатов. Должно быть, врачи неотложки идут к машине, чтобы отправиться на вызов…

Они быстро пересекли двор и скрылись за воротами.

И в ту же минуту от трансформаторной будки отделились две тени. Толстая, большая и маленькая, как у подростка. То и дело останавливаясь и прислушиваясь к звукам ночи, они двинулись вперед.

Значит, не Утюг.

У Слона отлегло от сердца. Утюг не предатель. Но тогда предатель Цибуля?

Слон скрипнул зубами.

Цибуля всегда слишком много о себе воображал. Считал, что авторитет его недооценивает. А от самомнения один шаг до предательства.

Впрочем, пока рано делать выводы.

Может быть, эти двое — вовсе не люди Холодильника. Может, это обыкновенные воры, которые собираются чем-то поживиться в больнице. Скажем, наркоманы, нацелившиеся на здешние запасы морфия.

В глубине души Слон, конечно, знал, что это не так.

Двое прошли мимо фонаря. В желтоватом свете промелькнули лица — жирное, лоснящееся от пота, несмотря на холод осенней ночи, и худое, острое, как у крысы, изрезанное ранними нездоровыми морщинами.

Сразу за фонарем они свернули налево. К моргу.

Значит, все-таки Цибуля.

Хоботов почувствовал странное удовлетворение. Он всегда с недоверием относился к этому заносчивому типу.

Собственно, на этом можно было поставить точку и прекратить наблюдение, все и так уже было ясно, но Слон не мог отойти от окна. Хотелось досмотреть до конца спектакль, который он сам задумал и поставил.

Странная парочка приблизилась к моргу. Тощий, в котором наметанный глаз Слона безошибочно признал главного, скользнул в сторону и скрылся в тени. Толстяк остановился в круге света перед самой дверью мертвецкой и нажал кнопку звонка.

Несколько минут ничего не происходило. Наконец железная дверь отворилась, и на порог вышел, позевывая, заспанный небритый санитар в сером ватнике поверх несвежего халата.

О чем-то недовольно спросил — Слон видел, как шевелятся толстые губы.

Толстяк ответил. Начались вялые препирательства.

Вдруг к крыльцу морга метнулась стремительная тень.

Тощий бандит подскочил к санитару сбоку и чем-то ударил его по голове. Тело в ватнике обмякло и рухнуло на крыльцо. Злоумышленники подхватили его, втащили в морг и закрыли за собой дверь.

Им не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что в тайнике ничего нет.

Спектакль был окончен. Слон почувствовал странное удовлетворение.

Пожалуй, с самого начала он подозревал, что все так и будет.

Теперь нужно сыграть последний акт.

Он вытащил припрятанный мобильник и набрал хорошо знакомый номер.

— Это ты, Борис? — отозвался Утюг.

— Нет, это не Борис! — отозвался Слон. На этот раз он говорил своим обычным голосом.

— Слон? — удивился Утюг. — Ты где, в больнице?

— Не ори, — оборвал его Хоботов, — и не называй никаких имен. Ты сейчас один?

— Один, один!

— О нашем разговоре никто не должен знать!

— И Цибуля?

— Особенно Цибуля. Сейчас ты ему позвонишь и скажешь, что нужно срочно встретиться. Скажешь, что в морге возникли проблемы и требуется кое-что там сделать.

— В каком морге? — тупил Утюг. — Какие проблемы?

— Неважно! Короче, скажешь, чтобы приехал в морг той больницы, где я лежу. Через час. Он приедет.

— Послушай, Слон…

— Я сказал никаких имен!

— Послушай, мне тут звонил Борис Минский. Та вещь…

— Я знаю, — оборвал авторитет. — Только звонил тебе не Борис, а я.

— То-то я смотрю: тот же номер…

— Борис исчез. Или сбежал, или… Даже думать об этом не хочу!

— Но он передал то, что должен был передать?

— Откуда я знаю! — огрызнулся Слон.

— Так что, значит, насчет трансформаторной будки…

— Значит, болтать меньше надо! Звони Цибуле!

Отключив телефон, Хоботов торопливо переоделся — своя собственная одежда висела у него в шкафу. Прислушался у двери, выскользнул в коридор и тихо двинулся к посту дежурной медсестры.

Девушка дремала, сидя над открытой книгой.

Слон заглянул через плечо — учебник по педиатрии.

В институт готовится.