Бриллиантовая пыль

И тут на Викентия Львовича внезапно нашло озарение! Из висевшей у него через плечо сумки он вытащил клеенчатую папку, набитую бумагами, и принялся лихорадочно их перебирать, отыскивая нужный лист. Вскоре у него в руках оказалась ксерокопия фотокарточки, на которой внизу имелась надпись: «Борштейн Арнольд Карлович». Прикрыв рукой нижнюю часть лица с бородкой, Хайзаров поднес ксерокопию к портрету, висевшему на стене.

«Ну точно! — воскликнул он. — Прямо одно лицо!»

Вера Фёдоровна сидела на своем любимом месте — в углу под торшером, и читала книжку. Окна в комнате были зашторены, и мягкий, рассеянный свет торшера создавал атмосферу уюта и спокойствия. Таким образом Вера Фёдоровна обычно и проводила самые спокойные в суетливой коммунальной жизни дневные часы; она отдыхала душой.

Правда, в этот день ее покой был досадным образом нарушен — кто-то тихонько постучал в дверь комнаты. После негромкого «Войдите» в дверях показался их с племянником новый квартирант.

— Не помешаю? — вкрадчиво спросил Викентий Львович, заходя в комнату.

Вера Фёдоровна, как и в прошлый раз, при виде Хайзарова невольно смутилась от необъяснимого испуга, но теперь быстро взяла себя в руки, несмотря на то что нехорошее предчувствие снова охватило ее в полной мере. Водрузив на нос очки, она довольно демонстративно поджала губы и холодно спросила:

— Вас что-то беспокоит?

Однако бросив в сторону квартиранта строгий взгляд, старушка встретились с теплым и располагающим к себе взором Хайзарова, от которого ее тревога моментально растворилась.

Успевший снять пальто Викентий Львович в элегантном пиджаке с повязанным на шее вместо галстука шелковым платком выглядел в глазах Веры Фёдоровны просто идеально: интересный мужчина — импозантный и немного старомодный.

— Нет, нет, — поспешил успокоить старушку Хайзаров, приятнейшим образом улыбаясь. — Все в полном порядке. Просто я обратил внимание на фотографии на стене… Там, в моей комнате… Это, наверное, ваши родственники?

— Да, на карточках близкие мне люди, — все еще с недовольством в голосе ответила Вера Фёдоровна. — А почему вы спрашиваете?

— Ну как же? Я сразу подумал, что эти фотографии, должно быть, для вас дороги… Я так внезапно вторгся в ту комнату, что ваш племянник Леонид…

— Андреевич…

— Леонид Андреевич, видимо, не успел снять их со стены.

— Вы очень внимательны, — с благодарностью сказала несколько оттаявшая Вера Фёдоровна. — Лёнечка собирался так поспешно… Он их заберет, если вы не возражаете…

— Конечно, пусть забирает.

— Благодарю вас. Лёня сегодня же вечером перенесет фотографии в эту комнату.

— Вы знаете, у меня на столе в рабочем кабинете — дома, в Нью-Йорке — тоже стоят фотографии моих родителей, — сказал Хайзаров, понимающе покачивая головой. — Кроме того, на стене висит совместный снимок бабушки с дедом по материнской линии. Я сам их не помню — они умерли еще до моего рождения, но когда они глядят с этой фотографии, кажется, что они до сих пор со мной.

— Я вас хорошо понимаю! Мне тоже порой кажется, что среди фотографий родственников я не так одинока, как оно есть на самом деле… У меня ведь кроме племянника никого не осталось, — Вера Фёдоровна тяжко вздохнула.

— А кто тот красавец-военный, что изображен на большом портрете?

— Это мой муж — лейтенант Красной армии Игорь Кондратьевич Витлицкий.

— Он, наверное, погиб во время войны?

— Это давняя и грустная история, — помрачнев, сказала Вера Фёдоровна. — Вам, я думаю, она будет неинтересна, да и некогда, наверное, ее слушать.

— Ну что вы, — возразил Хайзаров. — Чрезвычайно интересно! Расскажите, пожалуйста.

Вера Фёдоровна сама себе удивилась, когда, повинуясь какому-то внезапному порыву, во всех подробностях рассказала мужчине, оказавшемуся очень приятным, но которого она, в общем-то, едва знала, историю своей единственной и, увы, недолгой любви к Игорю Витлицкому.

Хайзаров слушал пожилую женщину очень внимательно, не только не перебивая, а боясь пошевельнуться, чтобы не пропустить ни слова. Правда, ближе к концу рассказа он впал в некую рассеянную задумчивость и даже как будто перестал слышать слова собеседницы.

— Вот так печально все и закончилось, — подошла к финалу своего недлинного повествования Вера Фёдоровна. — Больше я Игоря никогда не видела…

— Значит, лейтенант Витлицкий пропал через несколько дней после свадьбы, вы говорите? — машинально переспросил Хайзаров.

— Тогда время было такое, — вздохнула Вера Фёдоровна. — Хватали всех подряд, не разбираясь, — голос пожилой женщины задрожал. — Многие, как и я, до сих пор не знают, что стало с их родственниками.

Беседу Хайзарова с хозяйкой комнаты внезапно оборвала сердитая трель дверного звонка. Кто-то трезвонил, не переставая, властно и настойчиво. Первым у входной двери оказался Коробов, который тут же устроил навязчивому гостю допрос с пристрастием через закрытую дверь.

— Что там случилось? — встрепенулась Вера Фёдоровна, возвращаясь из воспоминаний о днях своей молодости.

— Сейчас посмотрю, — отозвался очнувшийся Хайзаров, выйдя из состояния задумчивости.