Бриллианты безымянной реки

– А ты хотел бы узнать о золоте? О! Его может найти только зверь лесной, у которого есть специальное, звериное, чутьё. – Сказав так, моя госпожа-бабушка с особым выражением посмотрела на меня, но суженый мой Гамлет не понял её взгляда.

А потом бабушка бросила в закипающий котёл горсть кореньев и трав.

– Будем пить чай! – провозгласила она.

В этот момент я наконец доковыляла до костра, и Гамлет с нарочитой, не свойственной моим землякам любезностью, помог мне расположиться. Несколько минут назад он досадовал на мои упрямство и медлительность, теперь же он казался расстроенным и печальным.

– Откровенно говоря, да! – проговорил он. – За две недели каторжной работы я добыл горсть неврачных камней, ценность которых сомнительна. Золото же всегда и везде имеет большое значение. Золото везде одинаково. И – да! – я хочу знать о золоте, завещанном моему отцу. Тот человек, что в Москве… гм… он не отец. Он… предатель.

Последнее слово Гамлет произнёс едва слышно. Может быть, его смутил внезапно вышедший из чум-утэна Осип? Увлечённый своей досадой, Гамлет не заметил многозначительных переглядок между бабушкой и Осипом. Эти двое всегда были заодно, а значит, сегодня не мой черёд рассказывать истории. Но вот вода в котле снова вскипела, выбросив вверх облако пара. Все мы вдохнули чарующий аромат, и госпожа-бабушка заговорила.

* * *

Я покажу тебе его! Твой предок, Гамлет-старший, был красивым человеком, как ты. Картины его жизни встают передо мной, как живые. Они не так уж и страшны, потому что твой отец-учёный хлопотал о нём, и он не попал на рудник, где за полгода молодые и сильные люди превращаются в глубоких немощных стариков. О!!! Урановый рудник – страшное место! Вот где настоящая каторга! Однако Гамлету-старшему удавалось счастливо устроиться…

На лице Гамлета-младшего запечатлелась трагическая печаль с явным оттенком недоверия. Я протянула руку. Он позволил мне коснуться своей ладони. Осип снял с огня готовый напиток, разлил его по чашкам и подал нам со словами:

– Не обожгитесь.

Мы приняли напиток с благодарностью, а Осип уселся, скрестив ноги на расстеленную тут же кошму. Его рогатый друг неотлучно стоял у его правого плеча. Обе собаки госпожи-бабушки расстелились у ног её мужа, вывалив из пастей розовые простыни языков. Солнце стояло в зените. Над поляной слоилось знойное марево, но при этом ни один жалящий кровосос не нарушил наш покой.

Края оловянных чашек разогрелись налитым в них кипятком, но мой избранник всё равно пьёт, обжигая губы. Ему блазнятся новые наслаждения а я с готовностью восточной одалиски намереваюсь предоставить их своему избраннику. С каждым новым глотком лицо возлюбленного проясняется. Куда подевалась досада? Он уж смотрит на меня с весёлым прищуром.

– Ваш чаёк не хуже армянского коньяка. Веселит, – говорит он.

Я тоже отпила из своей чашки. Знакомый вкус наполнил рот приятной горечью. Выпив ещё пару глотков, я выплеснула остатки чая на ягель, рядом с собаками. Мох порозовел. От земли вверх заструился лёгкий парок. Его пряди завились вокруг головы улыбчивого Осипа. И вот обличье бабушкиного мужа начало меняться. Лицо его сделалось продолговатым и ещё более смуглым. Тёмные, с частыми нитями седины волосы крупными завитками легли на плечи. Нос вытянулся и заострился. Поперёк высокого лба пролегли две борозды. В его глазах, глубоких и тёмных, как ноябрьская ночь, зажёгся уж знакомый мне алчный огонь. Тело и ноги удлинились. Плечи раздались вширь. Ему стало неудобно сидеть, скрестив ноги, и он вытянул их, подвинул подошвами грубых ботинок обескураженных псов. Бабушкин опыт вполне удался. Перед нами на вершине лысой сопки сидел Гамлет Тер-Оганян-старший, поразительно похожий на своего юного сына. Завидев его, моя госпожа-бабушка быстро поднялась на ноги. Мгновение – и шкуры, загораживающие вход в чум-утен, сомкнулись у неё за спиной.

Гамлет-младший неотрывно смотрел на пришельца. Наверное, так смотрит в зеркало человек, много лет проведший в одиночном заключении.

– Это… это я? – промолвил мой суженый. – Господи, как же я стар!

Я решилась возразить:

– Что смущает тебя? Тот Гамлет, о котором ты говоришь, жил при коммунизме, но коммунизма вот уже двадцать лет как нет…

– Что?!!

Казалось, он готов взорваться, но пришелец сумел смягчить его гнев благожелательными словами:

– Коммунизм – это посильный труд на благо общества, в обмен на который человеку предоставляются материальные блага, необходимые для выживания.

Речь его звучала странно. Он забавно коверкал слова русского языка, произнося их с некоторым надрывом, путая ударения, словно русский язык не был его родным языком. Закончив свою короткую речь, он ожог меня взглядом, требуя одобрения.

– Как красиво вы говорите! – воскликнула я.

Мне хотелось прикоснуться к его шёлковым кудрям, но я сдержалась, помня о собственной телесной немощи. Кто придёт на помощь, если покалеченные болезнью руки и ноги подведут свою хозяйку? Ведь Осип исчез, а бабушка-госпожа скрылась в своём чум-утэне и не думала возвращаться.

Ободренный, он продолжал: