Бриллианты и булыжники

– Да-с, я тоже русский, аполид-с и возраст имею почтенный. Многострадальную жизнь претерпел с самого детского, нежного возраста. По рождению, видите ли, принадлежу к древнему роду литературных чертей. Отсюда – все качества… Впервые свет я увидел в творениях великого Пушкина, и жестоко обошелся со мной покойный Александр Сергеевич: отдал в лапы грубияна Балды и заставил непосильную для нежного возраста работу выполнять. Да-с. В юности, в пору мечтаний гусарский поручик Лермонтов в непростительную авантюру меня впутал. Что же получилось? Один конфуз. А тут еще г. Гоголь подговорил здоровенного кузнеца Вакулу в Питер на мне слетать. Легко ли? Я, извините за выражение, не шестимоторный НВ-606, а литературный черт и свою амбицию имею. Ударился с горя в философию и по навету Ф. М. Достоевского в заумную дискуссию с Иваном Карамазовым вступил, посрамлен был и унижен. Сочинителям – вечная слава, а мне – одна неприятность. В дальнейшем еще хуже стало: г. Салтыков-Щедрин, а за ним и Максим Горький в своих пасквильных целях меня использовали. Горькому-то еще простительно. Босяк, что с него взять, а г. Салтыков, как никак вице-губернатор и знатного рода! Ему – стыдно-с! А тут еще революция началась, и такое на Руси пошло, что всем чертям стало тошно. Не выдержал и в эмиграцию подался. Проехал благополучно в чемодане г. Мережковского и супруга ихняя г-жа Гиппиус на первых порах кое-чем подкармливала, г. Ремизов работенку кое-какую давал… потом же впал в крайнее обнищание: красный дьявол меня окончательно из литературы вытеснил, всех клиентов отбил. Мне же с ним тягаться невозможно: я – старый черт и свои традиции имею.

– Эмигрируете?

– Пытаюсь, но безуспешно. По возрасту не подхожу. Старых чертей ни одно государство к себе не берет. Подыхайте, говорит, дьяволы!

– Репатриироваться в СССР не пробовали?

– Что вы, что вы! Разве возможно? Чем я там кормиться буду? Моя квалификация устарелая, низкая, а там теперь новейшие, усовершенствованные методы чертовщины на основе научного марксизма-ленинизма. Таких, как я, МГБ и в подметайлы не берет. С голоду подохну.

– Может быть, в ад пожелаете?

– И рад бы в ад всей душою. Там спокойнее: перекрытия прочные, настил глубокий, никакая бомба атомика[109] не прошибет, но и туда не пускают. Теперь, видите ли, не люди у чертей, а черти у людей всякую гадость перенимают: на въезде в ад тоже визы введены и строгая квота, вследствие переполнешя. У меня же адское гражданство за время скитаний утрачено.

– Да, ваше положение действительно чертовское!

– Нет-с! Маленькую надежду имею. В ООН хочу толкнуться. Там господа демократические министры такую, извините за выражение, чертовщину о мирном сотрудничестве с большевиками несут, что и мне работенка найдется… в качестве суфлера…

Шир-Ай «Русский клич», Рим,

сентябрь 1949 года, С. 27–28

Еще о Бунине

Возникшая на страницах «Нашей страны» интересная и глубоко актуальная дискуссия о Бунине захватила и меня, хотя я вообще избегаю эмигрантских дискуссий. Ведь Бунин в целом, как писатель и как человек вместе, выходит далеко за пределы литературного изучения. Он – яркий представитель ушедшего поколения русской интеллигенции, занимавшего верхи русской общественности на подступах к скандальному февральскому провалу всей русской интеллигенции в целом. Грядущему историку этого периода придется углубленно поработать над Буниным. Он много нужного для себя в нем найдет.

В ходе дискуссии я всецело разделяю общие положения, талантливо высказанные В. Рудинским[110], и стараюсь им следовать сам. Да, мы, безусловно, должны находить созвучное, ценное и правдивое в творчестве наших предшественников, хотя бы и мыслящих иначе, чем мы. Но в частности, в отношении литературных работ самого И. Бунина я всецело примыкаю к оппонентам В. Рудинского. Почему? Потому, что ничего подлинно ценного, созвучного нам и нужного в русской современности в литературных работах Бунина я не нахожу. Попросту, взять оттуда нечего.

Начнем с его религиозных воззрений. Бунин съездил в Святую Землю и… не нашел там следов Христа, а привез оттуда только отрывочные описания еврейских древностей и шаблонный рассказик о своих любовных похождениях с какой-то уличной аравитянкой. Еврейские древности ни меня, ни русских людей в целом не интересуют. Для авантюр с аравитянкой я лично староват, а моим братьям в подсоветской России не до жгучих аравитянок в настоящее время. Перечтите выпущенное издательством им. Чехова «Весной в Иудее», «Розы Иерихона». Увидите ли вы в них хоть малый след стопы Христа? Да и в своих ранних стихотворениях Бунин был таков же. Процитирую по памяти:

Наших праотцев кровь на Сионских стенах
Красным маком восходит она…

Крови наших праотцев на кремлевских стенах считающий себя русским поэтом Бунин не видел. А ведь много было этой крови… Святой для нас крови.