Бриллианты и булыжники

Одной из наиболее ходких тем предреволюционной русской «прогрессивной» литературы была тема о забитом, полуголодном, замученном нелепой муштрой бурбона-офицера солдате. Ярким образцом направленности такого рода служит нашумевший в свое время «Поединок» А. И. Куприна – роман, который сам он впоследствии признал ложью. Тематика этого рода открывала перед революционными и «прогрессивными» авторами широкие возможности агитации, т. к. военная служба всегда, во всех армиях была, есть и будет тяжелой. Но была ли служба в русской Императорской армии тяжелее, чем в других, современных ей? Имеем ли мы основания скорбеть о забитом, полуголодном русском солдате?

Приводим некоторые данные для сравнения быта русской армии и иностранных.

Рацион русского солдата содержал к 1914 году 3000 калорий, между тем как лучший в настоящее время солдатский рацион в САСШ содержит лишь 2400 калорий, в советской же армии, даже в гвардейских ее частях, не превышает двух тысяч.

С 1905 году в казарменном содержании русской армии было введено постельное белье (простыни и наволочки), чего солдат из крестьян, безусловно, не имел дома и, кстати сказать, не получали питомцы лагерей ИРО[74].

Не был низким и культурный уровень как солдата, так и офицера. По советским данным, остатки царской армии, влившиеся в Красную армию к 1920 году, были грамотны на 80 %. Но и эти не достающие 20 % приходится отнести за счет последних призывов Первой мировой войны – стариков-ополченцев, т. к. с 1902 года в русской армии было введено всеобщее обучение, вследствие чего она ежегодно выпускала свыше двухсот тысяч запасных, не только вполне грамотных, но и знающих четыре правила арифметики.

Теперь о самой излюбленной «прогрессивными» литераторами теме – жестком обращении начальства с солдатом, истязаниях его, мордобое и прочем. Несомненно, что отдельные случаи рукоприкладства со стороны главным образом унтер-офицеров имели место в быту царской армии, равно как и во всех прочих армиях, включая сюда прежде всего советскую армию, где «применение физической силы для выполнения приказа» даже узаконено уставом, но правилом рукоприкладство в русской армии не было уже с половины прошлого века и с ним велась энергичная борьба. Приведем снова сравнительные примеры: телесное наказание в русской армии было отменено в 1863 году и сохранено только в дисциплинарных батальонах до 1906 года, а в английской армии было отменено лишь в 1880 году, в английском флоте – в 1906 году. В австрийской армии вплоть до конца Первой мировой войны применялось «подвешивание» солдата, т. е. несколько упрощенная «дыба» времен Ивана Грозного, чего в русской регулярной армии не было с ее основания.

Сколько лжи и клеветы лилось в те годы на русского офицера! И кто лил эти ядовитые помои: Короленко, Куприн – кумиры молодежи того времени… Мудрено ли, что эта интеллигентная молодежь сторонилась в те годы от службы отечеству в армии, чему, конечно, много способствовало и скудное содержание рядового офицера.

Н. Удовенко

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

22 августа 1953 года, № 188. С. 12

Традиция плевков

В № 305 «Русской мысли» промелькнула маленькая, ничего по существу не говорящая, анонимная заметка о Н. Гумилеве, под заголовком «Книжная полка». Любопытно в ней лишь одно: расстрелянный поэт Н. Гумилев охарактеризован автором заметки, как «стоявший вне политики». Цель этой явной «неточности» вполне понятна: автор не хотел сказать, что властитель дум современной русской молодежи по обе стороны Железного занавеса был убежденным монархистом, что общеизвестно. Вне политики он не стоял, а активно боролся против большевиков, что тоже общеизвестно и подтверждено многими, хотя бы Г. Ивановым в журнале «Возрождение».

Мне уже приходилось писать о замалчивании зарубежными «прогрессивными» литераторами явного монархизма Пушкина, об их попытках перекрасить в противников монархии не только Лермонтова, но даже и Лескова, т. е. о выполнении ими тех заданий, на которых гораздо успешнее специализировались советские пропагандисты…

Это, казалось бы, странное созвучие объясняется просто: зарубежные «прогрессисты» действуют в силу традиции, прочно укрепившейся в их среде еще со времен Герцена, традиции огульного беспардонного охаивания Царской России.

Сила традиции очень велика. Привыкнув плевать в Царскую Россию, «прогрессист» уже не может остановиться и плюет, плюет направо и налево, в чужих и… своих. Рекорд в этом отношении поставлен теперь Нобелевским лауреатом маститым И. Буниным в его недавно вышедших «Воспоминаниях». Он оплевал в них всех, кого знал, в том числе своих сотоварищей по «прогрессивной» предреволюционной литературе. До них нам дела нет. Но маститый «прогрессист» (призывавший, кстати сказать, к выборке эмиграцией советских паспортов) плюнул и на могилу умученного большевиками С. Есенина. До него нам, «новым», дело есть. Мы знаем, что значат стихи Есенина для современной русской молодежи.