Бриллианты и булыжники

Доктор Живаго, выражающий в романе воззрения самого автора, действительно смотрит на Октябрьскую революцию и на дальнейшее развитие советизма, как на сплошную цепь преступлений не только против России как государства, но и против каждого из российских людей в отдельности, против его индивидуальности. Вся революция в целом, по воззрению Б. Пастернака, несла с собою не раскрепощение, не свободу, но исключительно разрушение и угнетение. Б. Пастернак пишет:

«Люди, делающие революцию – фанатичные сектанты. Они сплеча, в минимально краткий срок разрушают все созданное до того. Дух, в котором это совершается, прославляется в дальнейших поколениях. Но свобода, истинная свобода, а не объявленная в лозунгах, отсутствует или падает с небес в силу случайности, как бы по ошибке».

Анонс Фельтринелли о подготовке к печати книги хорошо известного в Италии Б. Пастернака, не вышедшей на русском языке, был уже не только литературным, но и политическим событием. Посол СССР в Италии потребовал от Фельтринелли возвращения рукописи. Сильное давление было произведено, очевидно, и на самого Пастернака, так как советский дипломат основывался в своих требованиях на письме поэта, якобы тоже требовавшего возвращения рукописи. Но Фельтринелли, коммунист-миллионер, ушедший к этому времени из итальянской коммунистической партии под впечатлением венгерских событий, не согласился на возвращение рукописи, справедливо предполагая, что это желание не автора, а Советского правительства[86].

В ноябре 1957 г. роман «Доктор Живаго» был издан на итальянском языке, и весь тираж был распродан в один день, после чего в последние два месяца 1957 года было выпущено и разошлось еще два издания. В текущем году «Доктор Живаго» выйдет на английском языке в Англии и США, на немецком – в Германии, в издательстве Фишер, а также во Франции, в Швеции и даже в Югославии.

Проиграв бой за «Доктора Живаго» в свободном мире, советское руководство попыталось взять реванш в СССР. В Москве была устроена специальная пресс-конференция, на которой Б. Л. Пастернака принудили выступить с покаянием. Но писатель построил свою речь столь изящно и дипломатично, что сумел избежать в ней всех пошлых покаянных воплей, ограничившись лишь заявлением, что он не собирался критиковать существующую в СССР политическую систему, а стремился лишь уловить дух эпохи, что совершенно правильно, так как в названном романе он не описывает событий революции, а лишь анализирует их психологическую подоплеку. В конце своей речи маститый поэт добавил со скрытой иронией:

«Если бы наши издатели были умнее и разрешили бы мою книгу к печати, то все нынешние трудности отпали бы сами собою»[87].

Иначе говоря, если бы «Доктор Живаго» был издан в СССР как рядовая книга, то никакой сенсации в западном мире не было бы. Наоборот, там заговорили бы о свободе слова в Советском Союзе.

Вряд ли что-либо доброе ожидает Бориса Леонидовича Пастернака в дальнейшем. Ведь он ни разу за свой творческий путь не унизился до славословий Сталину и советской власти; отмежевавшись от политики и общественности, он уединенно жил на своей скромной даче под Москвой. Чистку 1937 года он прошел случайно, заработав неприкосновенность и одобрение самого Сталина прекрасным переводом на русский язык старых грузинских поэтов[88].

Теперь это уже не искупит его вины перед партией, о чем недвусмысленно намекнули Союз советских писателей и советская пресса, приравняв появление «Доктора Живаго» в Италии к изданию «Красного дерева» Бориса Пильняка в двадцатых годах в Германии, за что тот заплатил жизнью[89].

Но что же представляет собой этот уже нашумевший роман? Мир знает Бориса Пастернака как талантливого поэта и отдает ему должное: большая часть стихотворений его переведена на все основные языки, вплоть до японского, и в некоторых странах, например, в Италии, его имя пользуется исключительным почетом. Но Пастернака-прозаика не знали ни мы, ни мир. Казалось, что прозаическая форма литературного творчества ему совершенно чужда. И вдруг он заговорил прозой, к тому же разом создал большое полотно эпохального масштаба!