Британия. Краткая история английского народа. Том II

Он приобрел такое же большое влияние на Георга II, как прежде на его отца. Его власть над Палатой общин осталась неприкосновенной. В стране господствовали спокойствие и благосостояние. Предрассудки поместного дворянства обезоруживались постоянным стремлением снизить поземельную подать. Церковь оставалась спокойной. У якобитов было слишком мало надежд, чтобы поднимать восстание. Через Палаты было незаметно проведено несколько мероприятий относительно торговли и общественных преобразований. Исследование положения тюрем показало, что общественная мысль не совсем замерла. Очень важен был билль, предписавший впредь вести всю процедуру в судах на английском языке. Только один раз Уолполь нарушил это спокойствие попыткой провести большую финансовую реформу. В Англии не было налога более ненавистного, чем акциз. Своим введением он был обязан Пиму и Долгому парламенту, обложившему налогом пиво и вина — яблочное и грушевое. Во время Реставрации этот налог приносил более 600 тысяч фунтов дохода. Война с Францией принесла с собой налог на солод и добавочные сборы со спиртных напитков, вин, табака и других продуктов.

Рост народного благосостояния был так велик, что к смерти Георга I доход от акциза доходил почти до 2,5 миллионов в год. Но это не уменьшило его непопулярности, и даже философы вроде Локка старались доказать, что казна должна добывать себе средства из прямых налогов на землю. С другой стороны, Уолполь видел в росте косвенных налогов средство привлечь на сторону новой династии поместное дворянство (освобождением земли от всяких повинностей). Контрабанда и утайки уменьшали доход на огромные суммы. На одном табаке потери доходили до трети всего налога. Билль об акцизе 1733 года предлагал для устранения этого построить для не оплаченных пошлиной товаров склады и взимать налоги с внутренних торговцев в виде акциза, а не пошлин. Первая мера превратила бы Лондон в свободный порт и удвоила бы размеры английской торговли; вторая без всякого ущерба для потребителя настолько повысила бы доход, что позволила бы Уолполю отменить поземельный налог. Было подсчитано, что при изменении способа взимания пошлины только чай и кофе давали бы дополнительные 100 тысяч фунтов в год. Жизненные припасы и сырье для фабрик, согласно плану Уолполя, должны были оставаться совсем без обложения. План этот основывался на началах, которыми финансисты Англии руководствовались потом, после торжества свободной торговли; но в 1733 году Уолполь слишком опередил свое время. Поднялось сильное волнение, беспорядки стали переходить почти в мятеж и, несмотря на желание королевы подавить сопротивление силой, Уолполь взял свой билль назад. «Я не желаю, — сказал он с благородным самообладанием, — вводить налоги ценой кровопролития».

Во время волнений предрассудки народа были раздуты горячностью так называемых «патриотов». При отсутствии сильной оппозиции и крупных поводов для воодушевления партия легко распадается на группы. Слабость тори в связи с застоем в политических делах вызвала раздоры среди вигов. Притом Уолполь ревностно относился к власти, и по мере того, как его ревность лишала должностей одного его сторонника за другим, они становились вождями партии, единственной целью которой было низвержение Уолполя. Жажда власти была единственной страстью, ослеплявшей его сильный здравый ум. В 1730 году получил отставку Тауншенд, в 1733 году — лорд Честерфилд; Уолполь начал свое правление с самыми способными людьми, какие только были в Англии, а через двадцать лет в его кабинете остался только один талантливый человек — канцлер лорд Гардвик. За исключением Тауншенда, уволенные им товарищи вошли в самую придирчивую и бессовестную оппозицию, когда-либо пятнавшую английскую политику.

Своим главой «патриоты», как они себя называли, считали Пелтни. Их поддерживала группа молодых вигов, — «мальчишек», как их называл Уолполь, — одинаково возмущавшихся его бездеятельной и циничной политикой и имевших своим оратором молодого корнета Уильяма Питта. Они сблизились с немногими тори, еще принимавшими участие в политике и следовавшими одно время злостному руководству Болинброка, которому Уолполь позволил вернуться из изгнания, но отказался возвратить место в Палате лордов. Однако неудача Уолполя с биллем об акцизе подорвала его влияние, и Болинброк, приведенный в отчаяние безуспешностью своих усилий, вернулся во Францию.

За границей первые признаки новой опасности появились в 1733 году, когда мир в Европе снова был нарушен спорами, вызванными выборами на польский престол. В спор были одинаково вовлечены и Австрия, и Франция; в Англии пробудилось недоверие к замыслам французов, усиливавшее стремление к войне. Новому королю также хотелось воевать; к участию в борьбе склонялась под влиянием своих немецких симпатий и Каролина. Но Уолполь твердо стоял за сохранение нейтралитета. «За этот год в Европе убито 50 тысяч человек, заметил он во время войны, но среди них ни одного англичанина».