Британия. Краткая история английского народа. Том II

Недовольство У. Питта «слепой яростью ирландских протестантов» помогло Корнуоллу остановить неистовства войска и «Оранжистов»; но обнаружившаяся при этом отвратительная жестокость вызвала твердое решение: положить конец шутовской независимости, оставлявшей Ирландию беспомощной. Поведение ирландского парламента во время споров о регентстве убедило политиков Англии в необходимости союза обоих островов. В то время, когда Англия отвергла притязания принца Уэльского на регентство, Ирландия признала их; а так как связью между обоими народами оставалось только подчинение их одному правителю, то такой шаг, понятно, мог привести к их полному обособлению. Сознание этой опасности обеспечило в Англии радушный прием предложению У. Питта соединить оба парламента. Торгаши ирландскими местечками, конечно, оказали упорное и решительное сопротивление; но для них это был просто денежный вопрос, и их согласие было куплено за миллион деньгами и за щедрую раздачу пенсий и пэрских титулов. Как ни низки и позорны были такие средства, но У. Питт справедливо полагал, что только так и можно было провести «Билль о союзе». Когда в июне 1800 года вопрос был окончательно улажен, сто ирландских депутатов вошли в состав Палаты общин в Вестминстере, а 28 светских и четыре духовных пэра, избираемые для каждого парламента их товарищами, заняли места в Палате лордов. Торговля между обеими странами была освобождена от всех ограничений, и все торговые преимущества одной страны были перенесены на другую, а налоги были распределены между обоими народами пропорционально.

Широкое пожалование пэрства, составлявшее часть вознаграждения за ирландский союз, произвело важную перемену в Конституции Англии. В немногих собраниях число членов менялось так сильно, как в Палате лордов. В конце «войны Роз» светских лордов оставалось 52; в царствование Елизаветы их было только 60; щедрые пожалования Стюартов подняли их число до 176. Это число оставалось неизменным в царствование двух первых Георгов, и, как известно, только упорное сопротивление Уолполя помешало лорду Стэнтону ограничить число пэров существовавшим тогда. Как ни пагубна была бы подобная мера, она, во всяком случае, помешала бы щедрому назначению пэров, в котором Георг III в начале своего царствования видел одно из средств для подрыва ограничивавшего его партийного управления. Но то, что было для короля простым средством подкупа, стало для У. Питта средством поставить пэрство в более тесную связь с землевладением и богатством, сделать корону независимой от партийных соглашений пэров. Сам У. Питт относился к наследственным почестям пренебрежительно, но ни один министр так не расточал их. В первые пять лет своего правления он назначил 48 новых пэров, а в два последующих, 1796—97 годы, 35. До 1801 года число пэрств, служивших вознаграждением за союз с Ирландией, возросло до 140.

Преемники У. Питта так ретиво следовали его примеру, что в конце царствования Георга III число наследственных пэров вдвое превышало число, бывшее в его начале. Характер Палаты лордов совершенно изменился. Раньше она была небольшим собранием крупных вельмож, связанных фамильными или партийными узами в особое политическое целое. Теперь Верхняя палата стала опорой собственности, представительницей крупных имений и состояний, появившихся благодаря неуклонному росту богатства в Англии. Впервые также она стала чисто консервативным элементом Конституции. Все значение реформ У. Питта должно было раскрыться только потом, но в некоторых отношениях их следствия уже ясно обозначились. Хотя увеличение числа пэров было вызвано волей короны, но на деле оно освободило Палату от всякого влияния, которое могла оказывать на нее корона раздачей титулов. Так как на практике власть короны перешла к Палате общин, это сильно затруднило примирение свободной деятельности лордов с правильным ходом конституционного правления. С другой стороны, увеличение числа ее членов повысило ответственность Палаты перед общественным мнением (поскольку оно высказывается резко), а политический такт, отличающий аристократические собрания, до сих пор мешал доводить столкновения с нижней палатой до непримиримого спора.